Догонялки.

[TheKakTyc]

Ну и сразу до кучи, чтоб люди знали, что ерундой я не маялась, выложу рассказ и фанфик с литзадания.

Итак задание данное Head Hunter'ом (www.4f.ffforever.info/ikonboard.cgi?act=ST;f=7;...):
Давайте-ка пофантазируем на тему игр? Все мы тут общественность игровая, а потому с темой более чем знакомая. Я предлагаю представить как будет выглядеть индустрия видео (и видео ли?) развлечений в отдаленном будущем. или не в отдаленном. Однако, можно представить, как могла бы изменить ход истории некая оригинальная, придуманная вами игра. Скажем, что если в древнем Риме стала популярной (сверх популярной) настольная данжен анд драгон, естественно, несвойственная тому времени?
Можно написать про какую-то игру, перевернувшую мир, как в фильме "в пасти безумия" книжный вымысел подменил реальность, а можно придумать целую отрасль или какое-то совершенно новое развлечение.
Главный герой (герои?) должен, так или иначе, повлиять на кульминацию, на развязку сюжета.
Пусть действие происходит на земле, в любом временном отрезке. Исключаем космические перелеты и иные миры\планеты.
Если одной строчкой: Чудное игрище и соприкоснувшийся с ней человек. Насколько чудное - решать вам. Соприкосновение изнутри или снаружи - не ваше усмотрение. Главное, что ГГ ключевое звено кульминации.


Моя работа представленная на несостоявшийся конкурс.
Написано от первого мужского лица. Мне уже сказали, что мужики так не пишут, но мне всё равно нравится-_-


Догонялки.
Девять кварталов (один по центру и восемь, его окружавших) разрушил единственный обвалившийся небоскрёб. Много людей пострадало, тысячи погибли, но нашлись живые.
Нам повезло, что в нашей глупой игре в догонялки, мы далеко ушли от станции подземки, где стояла местная достопримечательность. Дом мой находился в противоположном конце нашего родного пятака восточного района города.
Я тогда совсем не понял, что произошло.
А вот Лиза остановилась, будто весь день ждала.
Ещё секунду назад я, несясь со всех ног, дотянулся-таки до её тонкой фигурки в желтом летнем платье… и руку так и приковало к плечу подруги. Девочка дрожала всем телом и настороженно смотрела ввысь, на толстый палец здания, куда въехало с разрывом в полсекунды три тихожужжащие мухи.
И мир посыпался. Казалось, воздух стал вязким: здание опадало медленно, ни ноздри, ни рот не могли втянуть хоть капельку кислорода.
Громадина падала, выдавливая из себя облако пыли, двое десятилетних идиотов смотрели как на них ползёт чернота. Выбивая стёкла, сметая машины, она пёрла на нас с Лизкой.
Мне вдруг так досадно стало.
Целый час за ней гонялся! Лизка девчонка ох какая шустрая! Кого угодно обставит… Догнал наконец-то и на тебе.
Я совершено не думал, что творю. Примороженная рука наконец отлипла от её спины, и вцепилась в острый девчачий локоть.
Медленно потащил её к ближайшему подъезду. Мне тогда казалось медленно, но сейчас насмотревшись на взрывы, я понимаю, что двигались мы как первоклассные спринтеры.
Я помню, что чётко произносил слова:
- Ты теперь водишь. У меня фора до ста. В подъезде посчитаешь.
Чётко помню косяк, на который я налетел, пытаясь впихнуть в дверной проём подругу, навернувшуюся перед самым входом. Пять ступенек преодолённых одним прыжком. Меня всегда бесило, что на первый этаж в подъезде надо подниматься. Он же первый!
Помню ещё, что в глаз прилетел осколок стекла. Сей момент впоследствии сыграл значительную роль в моей жизни, превратив ужас последующих полутора лет в кромешный ад.
А вот как сознание потерял, как нас придавило вышибленной дверью в голове совсем не осталось.
Только тьма.

Что-то ткнулось мне в бок, когда рядом присел очередной гость увеселительного заведения. Низкорослый незнакомец не пожелал откидывать хорошо надвинутый капюшон своей бесформенной толстовки и представить мне своё лицо.
Сей неожиданный жест породил целый шквал мыслей в голове.
Ну вот я и допрыгался. Неужели военная полиция северо-востока и сюда добралась? Молодцы ребята, качественно работают, да только стоит ли обычный дезертир таких ухищрений? Нет, вздор, сюда бы не сунулись… Тогда экваториальная зона: было дело мимоходом уложил десятка два тамошних работорговцев, позарившихся на мой относительно здоровый вид и светло-русую шевелюру. Бежал тогда без оглядки и крушил всё, что вызывало опасения. Но это ж когда было?!
Я скосил биомеханический протез, заменявший мне выколотый в детстве глаз, на своего безмолвного соседа, ожидая дальнейших инструкций. Парень, кем бы он ни был, правил балом.
Поднесённый было ко рту стакан перекачивал обратно на барную стойку.
- Эй, друг, - обратился ко мне хозяин. – На тебе лица нет, ты случаем копыта откинуть не собрался?
Как жаль, что его любезность ограничивалась лишь одним вопросом: я ответить не успел, как он обратился к подсевшему клиенту, подозрительно скрывающему лицо.
- Что закажете?
- Начну со стакана воды, - ответил ему сорванный когда-то в детстве женский голос.
Разочарованный вздох хозяина ничем не мог сравниться с моим облегчённым.
Девушка стянула капюшон и уставилась на меня. Тупой предмет ощутимо продавил мне ребра и исчез.
- Ты водишь, баклан.
- Лизавета! – накинулся я на неё. – Нельзя ж так с людьми поступать!
В слабом освещении питейного заведения блеснула острие ножа, ручку которого она использовала для эффектного появления. Девушка спрятала своего дружка куда-то под накидку.
- Стоит тебе нервы пощекотать, а то сидишь здесь с таким расслабленным видом, аж смотреть противно.
- Поганая стерва, - я наконец-то смог сделать глоток предложенного хозяином фирменного пойла.
- Я тоже рада тебя видеть…
У нас с Лизой была одна общая проблема: мы терпеть друг друга не могли. Десять лет совместных блужданий казалось бы должны были спаять нас взаимопониманием и доверием, но… Чёрт возьми, ведь именно эта девица продала меня торговцам людьми. Сама-то особым колоритом не выделялась, вот и заложила дружка за кругленькую сумму, а когда я заявился с праведным желанием отомстить, разыграла целый спектакль.
Однако десять лет совместных скитаний сделали своё дело – на сопли и слёзы я не повёлся, только сделал вид. А на следующий день напоил и сдал её в ближайший бордель, выручив поменьше ценностей, чем она за меня в своё время. Про себя тогда молился, чтоб её подсадили на какую-нить наркоту и никогда больше не выпускали.
Но Лизка была не промах – выбралась и заявилась-таки по мою душу. Я сбежал… на ближайший призывной пункт, благо на севере их хватало.
В армии оказалось не так уж плохо, как я думал. Хоть и воевали ребята за совсем непонятные мне вещи, а бежавшим преступником оказывался каждый пятый, но в перерывах между бессмысленными манёврами было даже весело. Там мне поставили чудо биоинженерии, с усиленной оптикой, не раз выручавшее в дозорах.
У меня даже был неплохой шанс выжить, пока эта сучка не заявилась по моя душу с вражеской стороны и не взяла в плен как «языка».
Ох и натерпелся я там. Зубы, ногти, пальцы, ступни… Здоровый глаз и яйца остались при мне, но уж очень они рвались лишить вражеского солдата законных атрибутов, даже когда я разумно слил им всё, что знал.
Меня никто отбивать не стал: после я узнал, что посреди военных действий целый батальон расформировали. Будто в солдатиков играли! Пропавшего пометили как дезертира – больно сомнительны были обстоятельства исчезновения. В общем, помощи ждать было неоткуда.
Сам удивился как дубу не дал, бродя в метель по сибирским лесам. Но если учитывать десять лет сурового воспитания, шансы у меня были, поэтому сдаваться и падать в ближайший сугроб смысла я не видел.
Об одном тогда мечтал – найти эту дрянь и убить.
Вот только не судьба мне была, когда в начале лета мы с ней повстречались…
Я присвистнул, пользуясь отсутствием верхнего резца. Бармен подошёл к нам с недовольной миной: видать оскорбился таким обращением.
- Почтенный хозяин, - попытался я исправить положение, хотя знал, что примут за сарказм, поэтому и оставил затею. – Уберите эту хрень, - показал на свой ополовиненный стакан «фирменного», - и принесите две кружки холодного пива получше.
- А заплатить есть чем, голодранец? – он поставил перед Лизкой стакан с мутной водой.
- Будьте уверены – нет, - подтвердила его опасения моя соседка.

- Вот сучка…
Мы переместились в глубь заведения. Рядом солдатики юго-запада перекидывались в картишки. Через два стола, толпа подбадривала двух парней, тужившихся в порыве доказать, кто сильнее. Обидно было, что мелочь всю выгреб за выпитую гадость, так поставил бы на кого.
Авось фортуна сей ночкой выбрала меня для любовных утех своих…
- Что ты там бормочешь, недоносок? Пей давай своё пиво, сам же хотел!
- Ага, щас. Я скорее из сточной канавы хлебать буду, чем стану пить, что через твои руки прошло.
- Вот, дебил, - она подалась вперед и попыталась ухватить меня за нос, как в старые добрые времена, когда я отказывался есть то, что она притаскивала.
Я перехватил её за запястье, и устремил взгляд обоих глаз на неё – механический до сей поры следил за армреслингом. Как только её рука ослабла, я отпустил.
- Мне казалось, что в прошлый раз мы всё выяснили, - Лиза взяла кружку, сдула пену и сделала внушительный глоток.
- И договорились по возможности не пересекаться больше никогда.
- То есть я должна была пройти мимо?
- Да.
Она шумно посёрбила пиво, сверля меня взглядом, в определённый момент кружка скрыла от почти всё её лицо. Тоже захотелось сделать глоток холодненького, но я обошёлся теплой слюной. Наконец девушка отставила кружку.
- А я было подумала, что ты рад меня видеть.
Конечно, рад! То есть был рад больше, чем при внезапном вмешательстве других неприятных личностей: бурная молодость в компании семи головорезов, многих людей заставила меня немного «недолюбливать». Воинственный северо-восток и южная работорговля были ещё цветочками. От Лизки я по крайней мере знал, чего ожидать.
Подлости. В первую очередь.
- Что тебе от меня нужно?
- Я просто хотела поздороваться… - она потёрла лоб, будто у неё разболелась голова.
- Сказала «Привет» и проваливай.
- Тогда уйди сам к хреновой матери, я тебя не держу.
Идея мне понравилась. Я встал и направился к выходу. За столом с мускулистыми волосатыми мужиками наступило растерянное оживление: у вечернего чемпиона не нашлось больше противников. Парень оказался мускулистым быком и верно давил всех весом не зная толком, как прикладывать. По крайней мере, пока я наблюдал за соревнованием ничего достойного восхищения не увидел.
В карманах не было ни копейки. Я посмотрел в тёмный угол, где Лизка взялась за вторую кружку. Не знал, чего она добивалась своим «Приветом», но денежки у неё водились. Пораскинув немного мозгами и решив, что в парочке занятых билетов западного банка ничего страшного не будет, я поворотил обратно ко столу.

… Единственной цель была: пережить зиму.
Вся правая сторона лица была сплошной не спадающей опухолью: протез плохо реагировал на мороз. Я еле-еле перебирался на незалеченных толком ногах через тыл к мирным западным границам, рассчитывая воспользоваться военной суматохой и сбежать в европейскую часть материка.
Мороз вдаривал каждую ночь, но днём…
Днём подули тёплые ветра, и впервые за долгое время в голову пришла мысль: «Святая мать Христофора Колумба и три божества на горе Фудзияма, пережил!»
Ведь ещё в декабре думал, что помру от обморожения в следующем сугробе, но нет.
Недаром в шайке, в которой мы с Лизкой с десяти лет околачивались, меня тараканом прозвали. Живуч как чёрт. Как пролился на Землю метеоритный дождь, так всю жизнь и мучился. Но не будет вам, господа черти, радости, жить буду. И не через такое проходили по детству-то.
Одно за другое и вот я в долгом муторном пути начал вспоминать своё отнюдь не самое счастливое детство.
Как с Лизкой из-под завалов выбрались. Как искали родителей, взрослых, вообще кого-нибудь, кто мог объяснить происходящее. Я до сих пор не вполне понимаю, что тогда произошло. Говорили про метеоритный дождь, нежданно-негаданно накрывший восточное полушарие. В общем наши плутания больше напоминали путешествия по аду.
На Дядьку мы напоролись через полгода. Выколотый глаз гноился, и мучил меня, не давая даже поспать. Может, именно боль, разрывающая мозг каждую морозную ночь, когда я пятнадцать лет спустя бродил по зимним тропам, и вернула меня в памяти к тем событиям.
Помню бородатый мужик мигом настроил доверительные отношения с Лизкой – уж больно был похож на её отца. Такой же бородатый ворчун. С ним было ещё несколько человек: мужчины и женщины, потрёпанные суровой жизнью. Дядька брал с собой лишь тех, кто готов был подчиняться его приказам.
Тогда ещё работорговля толком не наладилась, поэтому сбыть двух изголодавшихся детей, один из которых ещё и калекой стал, было некуда. Это потом мой ценник рос, и товарищи по шайке часто подшучивали, что Дядька сделал выгодное вложение. Пока он был жив, никто и не думал выручить за меня деньжат.
Лизка-прошмандовка оказалась первой и единственной…
Только спустя год, после того как нас приняли под свою опеку взрослые, глаз мне наконец залечили. Основной недуг прошёл, оставив вырытую яму глазницы. Когда военный врач копался в моей голове, он громко матерился по поводу состояния глазного нерва, спрашивал, какому доктору он должен ампутировать руки, чтобы уберечь пациентов и т.д. Но по-моему для одиннадцатилетней девчонки результат был не так уж плох.
Лет до семнадцати я часто был бит за глупость и неловкость. Лизовету тоже не обходили стороной, но оставили в покое гораздо раньше. Девка расцвела к тринадцати годам и начала давать направо и налево, обходя стороной покалеченного друга детства.
Я часто злился на неё и на Дядьку, заваливающего девчонку будто ради смеха. Злился на свою беспомощность, когда во время дележа довольствовался малым, а на «операциях» неоправданно вкалывал побольше остальных. Ненавидел их без силы и без воли что-либо изменить.
Весной, когда я остался без всего и чуть богу душу не отдал, мне внезапно так захотелось вернуться в те времена. Сам удивился на очередном бесцельном привале, вкушая топленый снег на ужин, когда заметил, что вспоминаю всё без злости.
Да били, да обходились подчас как с отбросом, но никогда не бросали.
И в моей памяти начали вспыхивать моменты, на которые я раньше вообще не обращал внимания. Громкие голоса «товарищей», когда шайка решала оставить тринадцатилетнего пацана помирать с пробитой пулей грудью или всё-таки забрать с собой. Бесчувственный ошарашенный вид Лизки, которую тогда поимели в первый раз. Её отстранённость и почти ненависть, когда я кличил её шлюхой, продавшейся задёшево. Наглый взгляд Дядьки, направленный на меня, когда девица уходила с ним в укромный уголок.
Я ненавидел нашего главаря всем сердцем и только зимой понял, из чего росло моё самое искреннее желание его убить, воплощенное стоило лишь разменять третий десяток.
Со смертью Дядьки распалась шайка. А Лизка, в первый раз признавшая меня достойным для разговора, напоила и продала своего друга детства за баснословную сумму. Но почему-то её поступок уже не казался таким жутким по сравнению с борделем, откуда редко кто выбирался не ногами вперёд.
Я понял, что мог бы простить ей всё, но полностью перечеркнуть наше прошлое не мог до тех пор, пока не встретил кареглазую девицу в тылу юго-запада в первый день лета.

Я был пьян как свинья и весел как чёрт.
- Нет, Лиз, ну ты видела? Как я его! Того усатого. Ох ну и шуму было. Неумёхи грёбанные. Рычаг! Рычаг надо использовать.
Я опирался большей частью на неё, чем на ноги. Крепкая девица, будто всю жизнь таскала на себе пьяную шваль. Обхватив за торс, она вела меня на свою ночлежку.
Кругом цвела анархия невосстановленного толком города. Пятнадцать лет строят, латают и даже половины не сделали. Распутные девицы вышагивали по слабо освещённым улицам, поддатые солдатики кружили в поисках посимпатичней да подешевле. Кто-то сбагривал запрещённые вещества, кто-то приторговывал краденными вещичками, а кто-то плёлся домой изнурённый долгой сменной на недавно запущенном заводе. Как сей край ещё и военных снабжать умудрялся, представления не имею.
Над безобразием современной жизни висели три желтых осколка луны. Пятнадцать лет жизни под небом, не смогли заставить привыкнуть, и мозг вечно требовал составить куски обратно в цельный круг. Да, с такими массами это верно было возможно только в человеческой фантазии, но пройдут тысячелетия и быть может дети снова будут смотреть на желтый глаз чёрной ночи.
А пока мы можем только помнить, что когда-то она была единой.
Лизка болела за меня весь вечер и даже отыграла роль менеджера, собирая ставки и вовремя подливая выпивку. Давно мне не было так весело. Пожалуй, что и никогда.
Подруга моя сама изрядно наклюкалась, но держалась лучше, и смогла увести нового чемпиона, когда только-только затеялась первая серьёзная потасовка.
Мы шли по тёмной улице к какому-то старому дому без огней. Осенние ветра подгоняли, но холода я не чувствовал. Наоборот, жарко мне было.
- Слух, Лиз. Что ж ты не сбежала от Дядьки, когда поняла к чему всё идёт? Подалась бы в какой детский дом, всё лучше, чем семь лет под ним валяться.
Когда я напивался, прекращал стесняться в вопросах и намёках. Алкоголь развязывал мне язык.
Девушка молчала, да я и так знал ответ. Всё мы выяснили во время предыдущей встречи, всё разложили по полочкам, только ненависть хоть и поослабла никуда не делась, потому что никуда не делось то, из чего она росла.
- И куда ты меня тащишь? Снова на базар?
- Будешь продолжать орать, точно продам, - не выдержала наконец моя опора.
- Аааа, таки нажиться на мне решила! – я погрозил ей пальцем перед носом. – Знаю я тебя…
- Шевели ногами, знаток, не допрёшь сам – ей богу брошу…
- Не бросишь… я тебя знаю… продашь, но точно не бросишь…
Походу в этот момент меня и вырубило.

Оклемался я утром, и даже удивился обнаружив, что на шее нет ошейника, а руки не связаны, лежу на вполне приличной койке и даже прохудившуюся обувь с меня стянули.
Окна были забиты, в комнате царил уютный полумрак, и всё ничего, если б городской комитет не затеял где-то рядом очередную стройку. Я не нашел ботинки, приобретённые ловким обменом в начале лета. Босиком ходить после чудной зимушки, откровенно говоря, боялся. Полы на первый взгляд показались чистыми, и я рискнул.
Первым на кого напоролся в длиннющем коридоре был трёхгодовалый малец, воодушевлённо пускающий сопли и смотрящий на меня с неподдельным интересом. Стоило обойти первое препятствие как из соседней комнаты появилась, девчонка лет десяти, недобро глянула на меня, взяла пацана на руки и исчезла в том конце коридора, где, судя по запаху, располагался санузел.
Я пошёл дальше – в противоположную сторону, где согласно моей нехитрой логике должна была находиться кухня. Лизка сидела там в одном исподнем и болтала с пожилой женщиной, кутавшейся в грязный халат.
Обе не обделили меня вниманием стоило только показаться в дверном проёме.
- Лизка, твой ухажёр проснулся, - засмеялась старая. – Чё те надо? Опохмела не выдаём – самим нужен.
Её собеседница поморщилась.
- Водички бы, - голос осип от жажды.
- Вон бочка, - женщина указала, на железную пятидесятилитровую цистерну, притаившуюся в углу возле забитого окна. – Набирай да хлебай, ток всё не вылакай. Мы сами воду таскаем.
- Благодарствую, - выдавил я.
С удовольствием вкушал прохладную водицу, мало чем сравнимую с топлёным снегом сибирских лесов, когда на кухню зашла девочка с ребёнком на руках.
- Баб Мань, - обратилась она к старухе. – Дай хлебца.
Пожилая мигом раскраснелась от гнева.
- На тебе! – показала она девчонке кукиш. – Ни здрасте, ни пожалуйста! Ток попрошайничать и умеешь. Пшла вон! Скажи спасибо, что не выкинула ещё ваше шматьё на улицу.
Девчонка видать не в первый раз такое выслушивало. Она спокойно пожала плечами ещё на середине фразы и подошла ко мне. Опустила мальчишку на пол и протянула руки, чтоб забрать ковш.
Маленькая ещё совсем, но такая спокойная, тоненькая, кареглазая. Как Лиза, когда из-под дома вылезла.
- Лизка-пиписка, - мелкий со шкодливой улыбкой задрал девчонке юбку.
- Тошка, прибью! – закричала только что спокойная как Фемида девчонка.
Я вздрогнул.
Мелкий побежал в коридор, старшая последовала за ним, бросив ковшик в цистерну. Через минуту меня вывел из оцепенения рев ребёнка, застигнутого маленькой копией богини правосудия.
- Антон, хавать будешь? – обратилась ко мне Лизавета.
- А есть чё?
- На тебя найдётся.
В комнате нашлась пара сухих пайков. Я съел только половину своего. Остальное отдал девчонке, стиравшей в коридоре пелёнки. Когда-то и Лиза стирала, сушила для меня бинты. Выхаживала, дура, заступалась, от того тумаки и получала, всю себя отдала лишь бы протянул хоть ещё немножечко…

- Я ж знаю, что ты Дядьку прибил! – кричала связанная по рукам и ногам девица, когда встретив её в первый день лета я всё-таки решил добраться до истины. – Столько времени он нас под крылом держал, без куска хлеба ни разу не оставил, а ты его…
Опухшее красное лицо было всё в соплях и слезах. Мне пришлось постараться, чтобы связать её ни разу при этом не ударив. Лизка корчилась на земле в истерике прекрасно понимая, что ей обещала наша случайная встреча.
И я не стеснялся. Угрожал, кричал, но бить связанную не стал.
Надо было наконец разобраться со всеми нашими перипетиями, потому что убить её собственными руками или отправить на смерть я бы не смог.
- Так он же пялил тебя, сучку, с тринадцати лет! – я задрал ей голову и заставил посмотреть в глаза. – Пялил чуть ли не у всех на глазах! А тебе нравилось что ли?!
- Может и нравилось, ублюдок!
Но я даже после этого её не ударил. Только повеселел ещё больше. Злое такое веселье на меня нахлынуло.
- Ах, ты прошмандовка, что ж тогда ныкалась от него да ревела по ночам?! Думаешь, я не видел?! Не замечал?! Думаешь, раз продалась за то, чтоб меня эти уроды и дальше с собой таскали, так калека безглазый тебе не помощник?!
До неё видимо начало доходить происходящее.
- Тоже дебил, - я отпустил её. Больше всего в тот момент хотелось врезать себе по морде. – Не, чтоб по тихой его прирезать да тебя уволочь, носился со своей беспомощностью. Какой же я ублюдок, Лиз? Я гораздо хуже. Смелости только через семь лет набрался, да поздно видать уже было. Я…
Голос мне изменил. Горло заболело от внезапной судороги. Что-то со мной творилось, взгляд не задерживался ни на одном предмете, боль переползла в затылок, ударила в лоб, но чёртов один живой глаз не мог родить и скромненькой слезинки, продолжая мучать меня агонией.
- …любил же тебя, Лиз. Как сестру родную, суку такую, а ты… За что?! – я сорвался на крик. - Ты ж меня не бросала. Десять лет за собой тащила. Тебя без жратвы не оставляли, так ты мне половину скармливала. Неужто смерть этого урода для тебя важней была?
- Сбагрить тебя, идиота, надо было куда-то по-быстрому, - она смотрела сквозь меня. – Прибить могли свои же.
Так и закончилась наша игра в догонялки.

- Тох, ты чё там застрял?
Лиза выглянула в тёмный коридор. Она была одета так, будто собиралась уходить.
- Ничё, - я поспешил обратно в комнату.
- Собирайся давай, валить пора. Хозяева комнаты скоро придут.
- Так это не твоя?
- Стала б я надолго что-то брать. Манька пустила, пока хозяева за городом околачиваются. Повезло ещё что вчера вечером не вернулись.
- Где мои ботинки?
- Я ту рухлядь выкинула.
- Чё? Я что босиком идти должен?..
Лиза меня не дослушала и в полной амуниции вышла в коридор.
- Маааань! Ты говорила, что за билет ботинки мужа своего продашь, - донеслось оттуда.
- Егоза! За три! За три!
Мимо неприкрытой двери прошмыгнул пацан, тащивший с кухни зачерствевшую буханку. Мальчонка пятился задом, боясь, что отлучившаяся было бабка обнаружит пропажу. И зачем я только со своим пайком к девчонке полез? Вот же добытчик: четырёх лет не дашь, а уже тащит всё, что плохо лежит.
Женщины сторговались на двух. Мне выдали пыльные армейские ботинки без шнурков, с кучей причитаний про грабёж среди бела дня.
Через пять минут мы стояли на улице возле подъезда, как я понял, бывшей общаги. И судя по всему, не одна старая Маня додумалась там всё для жизни обустроить.
- Ты куда теперь? – спросил я у Лизки.
- Подальше от войны, - она пожала плечами. – На запад скорее всего.
- Да, было б неплохо, - согласился я.
- Хочешь со мной? – предложение оказалось не таким уж неожиданным.
- Давай до первого города, а там посмотрим…
Мы недолго петляли по улицам бывшего спального района. Когда выбрались на разбитый танковыми и тракторными гусеницами широкий проспект Лиза будто наконец набралась смелости:
- Слух, а как тебе эту хренотень туда засунули?
- Ты про глаз?
-Ага…
- Долго возились, чуть слепым не оставили.
- И как тебе?
- Удобно, вот только, в мороз полный…
- Я слышала, что разрабатывали при военных конфликтах в Азии, там много кому глаза повыжегло…
- Может быть… но так-то его даже в инфракрасный режим переключить можно…
- Круто. Тебе его просто так поставили?..
Я только через полчаса сообразил, что мы разговариваем, как хреновы старые друзья.