Сразу выкладываю четвёртую главу. Аня, нарисуй мне что-нибудь или кого-нибудь из них! Я буду вдохновляться. Пятая глава начата только, но я не прекращаю трудиться мыслью!
читать дальше
Глава 4.
***
Боль и упадок окружали его со всех сторон.
Изначально в лагере беженцев не было никакой структуры. Перевертыши располагались кто как мог. Дети Создателя вытоптали траву, а непрекращающиеся дожди окончательно превратили цветущие луга в грязное месиво. Самые маленькие перевертыши возились в нем, предаваясь играм в новых необычных условиях. Детям постарше было тяжелее – они понимали жестокость ситуации.
Служители храма и потомки высших родов вождей пытались привести всё в порядок. Первыми очевидными следами их деятельности было расселение народа отдельными стаями. За каждой такой общиной, представители которой имели общие генетические признаки, был закреплены определённые котлы, где варили пищу на всех от мала до велика.
Беженцы оглядывались на юного вождя, бредущего в поисках своего племени. Серые одежды послушника привлекали слишком много взглядов. Тиргу такое отношение было в новинку – младший сын вождя редко становился объектом всеобщего внимания.
Осунувшиеся уставшие женщины смотрели на него с какой-то потаённой надеждой, но он проходил мимо, пытаясь отыскать в волне почти тошнотворной смеси запахов боли, страха и разочарования, признаки родного племени.
Приятный аромат Высшей неуловимо переплёлся с остальными и в один миг прогнал грусть и скорбь.
Иммиладрис сидела в большой палатке, куда приводили перевертышей слишком сильно восприимчивых к яду, распространившемуся в окружающей среде.
Вместе с ней дежурила только одна незнакомая Тиргу послушница. Девушки будто светились радушием и лаской.
Жрица не заметила юного вождя, а может просто не обратила внимания. Волчонок хотел продолжить свои поиски, но ноги не слушались головы, поднося своего хозяина всё ближе к облагороженному месту.
«В конце концов, они могут подсказать мне, где искать племя», - попытался рационализировать свой порыв Тирг. – «Да и извиниться бы не мешало».
- …вся семья сейчас на северной окраине, - говорила Высшая сидящей перед ней женщине. Правая половина лица собеседницы превратилась в кусок гниющей плоти с белым пятном замутненного глаза. – Старший из братьев пообещал прийти после ужина, пока у них слишком много дел, - жрица не обернулась к юному вождю, даже когда его тень упала на изувеченное лицо страдалицы. Внимание больной тоже было обращено только храмовнице.
Высшая взяла её руку.
- Создатель с нами, - с этими словами жрица будто передала своей подопечной заряд энергии. Перевертыш вздрогнула, не понимая, что получила самое настоящее откровение.
Изувеченная посмотрела на стоящего над ними перевертыша: она даже не могла говорить из-за своих ран.
Иммиладрис встала и только тогда повернулась к молодому вождю, не дав возможности начать разговор.
- Рада, что ты выздоровел. Хотя надеялась, что ты присмотришь за храмом, пока меня не будет.
- Тамила прекрасно справлялась без моего участия. Наоборот, я был ей только обузой.
- Возможно, - девушка обошла его и покинула палатку.
Ноги Тирга вновь побежали за ней. В чём же было дело? Он с трудом сохранял невозмутимость. Волчонок отставал на шаг, следуя за жрицей по узким проходам между навесов с отдыхающими и работающими перевертышами. Лагерь нуждался во многих вещах, которые даже не были предусмотрены в запасах храма. Одна добыча и обработка съестного требовала значительных усилий.
Многие перевертыши, особенно дети легко переносили яд: ленмала молодых организмов была ещё активна и быстро перестраивала протекающие химические реакции, выводя вредные токсины и рождая необходимые антитела для повышения иммунитета. Однако неизвестно было, как перенесенное испытание в молодости аукнется на выжившем поколении в будущем. Взрослым было тяжелее, так как процессы протекали гораздо медленнее. У некоторых тела покрывались струпьями и язвами, порой кожа вздувалась пористыми шишками, что было ещё не самым страшным. Наружные проявления яда были смертельны, только если охватывали дыхательные органы или гениталии, в то время как невидимые внутренние изменения никак себя не проявлявшие, могли свалить любого на вид вполне здорового перевертыша.
Тиргу повезло – он был из высшего рода и достаточно юн, чтобы его ленмала могла побороть заразу. Волчонок был самым слабым и хилым в семье, но превосходил по живучести большинство из беженцев.
Иммиладрис уводила его всё дальше – в южную часть лагеря. И вот спустя несколько минут к вони лагеря, облагороженной ароматом жрицы, прибавился родной запах сородичей. Юный вождь просиял, завертев головой в поисках знакомых лиц.
Они дошли до крайних палаток, когда волк нашёл сбитых в стайку щенят своего племени. Дети сидели вокруг послушника. Мужчина был уже в возрасте. Служитель Создателя вместе с маленькими волчатами перебирал коренья, сваленные в одну большую кучу. Детишки руками счищали комочки налипшей земли и обламывали лишние наросты.
Молодой вождь сделал несколько шагов в их сторону и остановился. Видя с какой сосредоточенностью малыши предавались важному делу, он ощутил, как стыд терзает совесть.
Тирг и Иммиладрис стояли на территории племени Волков, но вокруг не было ни одного взрослого – перевертыши ушли в поисках провианта и горючих материалов. Соплеменники трудили не покладая рук в то время как он валялся в тёплом храме, срывая свой гнев на молодой жрице.
Тирг вернулся к Иммиладрис: жрица стояла в ожидании воссоединения Тирга с сородичами.
Девушку ничуть не смутили действия волчонка.
Тирг опустился на одно колено.
- Я благодарю тебя, дочь Создателя, за все те блага, которыми ты одарила меня и моё племя.
- Я принимаю твою благодарность и нарекаю тебя вождём племени Волков, сын Создателя, потомок Зверя и возлюбленное дитя Проматери.
Вот так легко и просто она совершила ритуал без лишних свидетелей и условностей.
Тирг встал на ноги, но оставил голову склонённой. Он был даже чуть ниже её, и инстинктивно хотел поклониться ещё больше. Так бы и сделал, если бы не был вождём.
- И прошу прощения за те обиды, что причинил тебе лично…
Шум детских голосов и суета отвлекли его. В лагерь возвращались взрослые.
- Кто это там? – спросил Гаром – единственный старик, перенёсший заразу, и как потом оказалось не раз возблагодаривший за иммунитет свою гулящую мать. – Неужто малыш Тирг пожаловал?
Дети позабыв про взрослых ринулись к старшему товарищу. В мирные времена молодой вождь был частым заводилой в общих играх и в принципе любил возиться с малышнёй.
Сородичи тоже поспешили к молодому волку и быстро окружили его и Иммиладрис.
- Что с тобой случилось?
- Мы считали тебя погибшим!
- Потом Микаэль уходила, а когда вернулась, сказала, что ты жив!
Тирг поднял руку и дождался пока все затихнут. Теперь, когда он был полноправным вождём, перевертыш должен был сохранять честь и достоинство в любой ситуации.
- Создатель спас меня, как и всех своих детей. Волной меня вынесло к храму, и там добрая и благородная жрица выходила меня, - он обернулся к храмовнице.
Девушка переменилась в лице: в её глазах заплясали маленький хитрые бестии. Тирг сглотнул, предчувствуя беду, но остановиться уже не мог.
- Слава служителям Создателя!
- Слава служителям, - поддержали его соплеменники.
- Не прощу, - тихо промолвила жрица, но стоило ли сомневаться, что её кто-то не расслышал? – на колени передо мной встанешь – тогда подумаю, а пока берись-ка за работу, капризное дитя.
***
Малышня пищала от нетерпения, постоянно крутясь вокруг дымящих котлов. Дух варева вызывал зверский аппетит не только у детей, но и уставших охотников. Они пробыли в лесу три дня и принесли богатую добычу.
- Сходи и отдай.
Если с одним Гаромом Тирг ещё мог пререкаться и спорить, то, когда рядом со стариком становилась Карин – мать Микаэль, всякое сопротивление теряло смысл.
В воспитание непутёвого вождя она играла немаловажную роль. Тирг был редким случаем, когда за ребёнка боятся настолько, что в опекуны ему назначают женщину, считая хилого мальчика слишком хрупким для сурового мужского воспитания. У отца никогда не хватало времени, чтобы уделить хоть сколько-нибудь пятнадцатому по счёту - будь благословенно чрево матери - отпрыску.
Учитывая, что во всех вопросах кроме рождения детей перевёртыши придерживались равноправия, послабление было не таким очевидным. Сильная и ловкая Карин, как и большинство в окружении молодого вождя, обгоняла его в росте, силе и ловкости. Красавица Микаэль была старшей из четырёх детей наставницы. Двоих вместе с мужем забрали нападки аристократов, самый младший возился среди других детей.
Против закалённой женщины и острого на язык старика Тирг раньше имел мало шансов, но сейчас приоритеты несколько изменились, и можно было попробовать отвоевать свои права на самостоятельность.
- О, Создатель! Я же вождь, в конце концов! А вы мной ещё и командуете!
Они сидели под одним навесом и перебранку при желании мог услышать любой, если хоть кому-то до них было дело.
Одного холодного оскала Карин хватило, чтобы сбить весь боевой дух волчонка.
- Что я слышу? –она медленно подалась вперед, напирая на молодого перевёртыша. Выражение её лица было многообещающим. – Мне кажется у кого-то слишком много зубов, раз его рот так легко произносит дерзости, - женщина перехватила Тирга за подбородок. – Дай-ка пересчитать, вдруг лишний найду…
«…И всё же наставник остаётся наставником», - вождь морщился, ощупывая языком четыре кровоточащие лунки, на месте которых ещё полчаса назад желтели клыки.
После болезненной процедуры учения уму-разуму парень не решился больше и слова сказать. Он также был «освобождён от ужина» пока не вырастут новые зубы. Взяв свёрток с самым лучшим мясом, волчонок быстро покинул занимаемую сородичами часть лагеря.
С самого детства он не был мальчиком для битья, и разве что Карин, отец да четырнадцать старших братьев имели право прикладывать к Тиргу физическое воздействие в воспитательных целях. Только у старого вождя никогда не было времени, братья откровенно баловали тщедушного родича (тот был слишком похож на отошедшую к Создателю мать и сходство с возрастом становилось лишь очевиднее)… Одна наставница позволяла себе выдавать нужное количество тумаков для надлежащего воспитания ребёнка.
«Может она так любовь свою показывает? И почему именно клыки?»
Суета пристанища беженцев поглотила его.
Где-то плакал ребёнок и о чём-то спорили взрослые. Хлюпала грязь. Гудел гнус над загнивающими лужами. Тирг остановился и осмотрелся. Мир, казалось, был наполнен странной какофонией, в которой любой шорох стал чем-то исключительным и неповторимым. Перевёртыш тряхнул головой, но уши продолжали воспринимать окружающее, легко отделяя рёв одного детёныша от заливаний другого.
Мимо разбрызгивая грязь пронеслась стайка крольчат. Один с перебинтованной головой бежал на всех четырёх конечностях, легко перескочив лужу и пару особо склизких мест.
- Давай быстрее, - подначивала молодая поросль друг друга. – Сама жрица будет рассказывать.
Тирг знал, что перемазанные мальчишки и девчонки уже опоздали. Внезапно обострившийся слух улавливал спокойный голос Иммиладрис, вещающий историю знакомую каждому перевёртышу чуть ли не с младенчества.
Стараясь меньше отвлекаться на посторонние звуки, вождь перехватил свёрток другой рукой и пошёл вслед за крольчатами.
***
…Вкусив яд, пала Проматерь и завершился её путь по земле.
Создатель горько оплакивал погибшую спутницу. Он не смирился и бросил вызов основам жизни, надеясь вернуть возлюбленную.
И Смерть, будто играя с ним в поддавки отдала телесную оболочку Проматери, забрав навеки душу, которая её наполняла.
Тогда понял Создатель, что все усилия тщетны, и не вернуть назад то, что ушло навсегда.
Зверь, любящий Проматерь как родича, скорбел вместе с хозяином. Долго мыслил он: в чём же найти утешение? Как унять боль им двоим? Чем заполнить пустоту в душе?
Думал над этим и Создатель, и размышления привели его к началу долгого пути.
- Всё в этом мире повторяется, – сказал он, враз разбив окружившую его печаль. – Всё уходит в землю и возвращается из неё, – боль и тоска бежали от Создателя, боясь его глаз, горящих решимостью. – Я уйду вслед за ней! Уйду ото всех! Вольным духом буду бродить от одной оболочки к другой, а когда настанет время… - он почувствовал, как сердце его наполняется надеждой. – Мы снова встретимся и узнаем друг друга.
Зверь впал в благоговейный трепет перед хозяином, осознав, что тот собирается сделать.
- Позволь помочь тебе, - молил он.
Тело Проматери стало и ключом и замком. Надежда на будущую встречу пересилила горечь потери и заставила прикоснуться к покинутой духом оболочке.
И родилась у них тысяча дочерей.
Тысяча дочерей, несущих гены и ленмалу Проматери и Создателя.
Первую из них – Амалидрас - полюбил и взял себе в жёны сам Зверь.
После Создатель выполнил своё обещание – он покинул мир живых, а Зверь поклялся стеречь его покой.
Вместе с Амалидрас и другими дочерьми Проматери он унес тело хозяина в горы. В самую глубокую пещеру. Зверь назвал горы Запретными и воздвиг первый алтарь, где до сих пор хранится тело нашего Отца.
Создатель всегда с нами.
***
- Создатель всегда с нами! – вторили за ней дети и случайные взрослые.
Тирг рефлекторно повторил про себя общепринятое благословение.
На коленях у жрицы сидели тигрёнок и оленёнок. Обеих девочек выделял характерный для племен колорит: чёрно-золотые волосы и вертикальные зрачки глаз юной тигрицы странно гармонировали с коричнево-пятнистой окраской и нежным влажным взглядом оленихи. Обе дочери Создателя смотрели на жрицу с благоговением.
«Знают ли эти дети, что их родичи друг друга терпеть не могут?» - задался вопросом волчонок.
К Имиладрис подошла послушница. Она наклонилась к храмовнице. С удивлением Тирг обнаружил, что стоило ему только сосредоточится на источнике звука, как речь прибывшей девушки стала ясной, будто стояла она совсем рядом и шептала на ухо ему, а не жрице.
- Вы просили позвать вас, когда начнётся…
Имиладрис осталась спокойной. Она погладила детей по головам. От её ласки не стали укрываться и пара подобравшихся близко барсуков. Дети подались с насиженных мест, стремясь хотя бы прикоснуться к её одеждам.
Храмовница встала и кивнула послушнице:
- Займись здесь, Шаола.
- Слушаюсь.
Вождь рванулся за жрицей, распихивая сгустившийся народ. Девушка быстро шла к центру лагеря, где под навесами прятались изувеченные, более всех восприимчивые к морской отраве.
Несколько из них были полностью огорожены от чужих взглядов серыми пологами.
Как раз из такого и донося дикий крик боли.
Парень остановился, не дойдя до входа двадцати шагов. Жрица скрылась в тёмном провале.
Тирга снова захлестнула смесь всевозможных звуков: песня послушниц, призывающая детей не толкаться, когда они идут за едой; скрежет легких инструментов, с помощью которых собирались построить печи, и лучше оборудовать места для больных…
- Ааааааа… - заливался женский голос.
…хруст вязанок хвороста, на котором прыгали барсуки, не заинтересовавшиеся историей, рассказанной жрицей; ворчание старого медведя, насевшего на уши совсем молодой послушнице…
- Держите ей руки, суньте в рот что-нибудь… - голос жрицы холодный как снег.
…слабые хлопки слетевшего навеса и недовольный ропот женщин, взявшихся прилаживать полотно обратно…
Подбадривающие голоса послушниц не смешивались со стонами несчастной, и будто звучали в разных реальностях, в каждой из которых существовал один и тот же Тирг.
Сверток выпал из рук. Парень рухнул на колени и зажал уши не в силах выдержать звучание окружающего мира.
Какофония не исчезла, но отдалились. Тело показалось чужим. Волчонка сильно замутило, но блевать благодаря наказанию Карин было нечем.
Сколько он так просидел Тирг не знал. Прикосновение тёплой ладони к плечу, вывело волчонка из оцепенения. Рядом с ним стояла послушница, нашедшая повод оставить старика-медведя.
- Что с тобой? – прочитал юный вождь по губам девушки.
Он не стал отнимать рук от заострённых ушных раковин, и только сейчас обратил внимание, что их форма заметно изменилась за последние пару часов.
Из проёма напротив вышла Иммиладрис. Руки жрицы по локоть были в чём-то чёрном, напоминавшем ядовитые морские воды.
Внимание послушницы сразу же переключилось на храмовницу.
- О Создатель, что там произошло?!
- Роды, - взгляд жрицы блуждал, ни за что не цепляясь. Она казалась измотанной и опустошённой. –Помоги прибрать там.
Не произнося больше ни слова, послушница шмыгнула в темноту входа.
Иммиладрис села под тканевой перегородкой и уставилась на свои перепачканные руки.
Тирг вернулся в мир звуков, в котором не осталось места для стонов несчастной матери. Он подобрал свёрток и подошёл к Иммиладрис. Жрица не обратила на него никакого внимания. Она всё не знала, что делать с налипшей смердящей гадостью.
Девушка дрожала то ли от слабости, то ли от страха. Белое лицо было лишено всякого выражения.
Слишком часто в её обществе на мальчишку находили внезапные порывы к действиям, но по крайней мере сейчас он полностью мог оправдать свои действия.
Юный вождь опустился перед ней на колени и обнял как есть, не тревожась, что может испачкаться.
Она уткнулась носом ему плечо.
- Дитя Создателя блуждает по миру рядом со своим Отцом и Матерью, - такими словами обычно провожали тела погибших.
- И долог путь её будет. Да вернётся она в мир ещё сильней и благородней, – она вцепилась в его одежду и заплакала. - За что нам всё это?
- Создатель с нами, - прошептал вождь одними губами.
Запретные горы. Глава четвёртая.
Сразу выкладываю четвёртую главу. Аня, нарисуй мне что-нибудь или кого-нибудь из них! Я буду вдохновляться. Пятая глава начата только, но я не прекращаю трудиться мыслью!
читать дальше
читать дальше