За любой кипишь окромя голодовки
Внезапно!
Накатило. Вот и написала.
читать дальше- Мадра, если тебе так плохо, зачем вообще надо было столько пить? – Тринидад Хермос стояла в проходе, сложив руки на груди.
Тем временем Мадра Хаседор прекратила всякие попытки сохранить содержимое своего желудка в полном объёме. Смешавшиеся еда и выпивка с судорогой полетели в утилизатор. Женщина горестно всхлипнула, мысленно прикинув, сколько честно заработанных кредитов сейчас ушли без дела. Да если б она знала, что ей так поплохеет, уж лучше бы просидела вчера весь вечер голодом.
Им было так хорошо вдвоём. Тринидад в этот раз с неё даже денег не взяла, только выпивку попросила оплатить. Алмаз, а не девушка.
- Мадра… - в голосе Хермос зазвучало откровенное беспокойство. Она подошла ближе.
Хаседор утёрла рот ладонью и повернула к компаньонке красное опухшее лицо.
- Я в порядке, малыш, - женщина даже улыбнулась, но продержалась недолго. Спустя пару мгновений она снова склонилась к чаше.
- Что я могу сказать, капитан Хаседор, - врач разглядывал папель с данными по медицинскому обследованию и иронично улыбался.
- Не томите, сеньор, - нахмурилась Мадра.
Она уже поняла, что ничего опасного для жизни у неё не нашли, но тошниловка успела поднадоесть женщине. А если учитывать то, во что она превратилась после приятного вечера в компании Тринидад, так никаких шуток на свете не сыскать, чтобы Хаседор развеселить.
- Могу только поздравить, - мужчина бросил пластину на стол. Та скользнула к капитану. - Вы на редкость плодовитая особь.
Мадра даже не посмотрела на карту. Перед внутренним взором быстро пролетели цифры на её личном счете. Старший собирался поступать в Академию через два года, но это было ещё полбеды, младший, который от брата не отлипал, тоже заявил, что желает служить эстадо наравне со своим кумиром. И ради его будущего женщина превзошла саму себя - получила капитанские нашивки в сорок, хотя не рассчитывала дослужиться до них и в шестьдесят. Казалось, что всё отлично. Уже пятый уинал баланс на счету сходился. Она даже позволила себе немного расслабиться.
Мадра закрыла лицо руками и устало выдохнула:
- Третий…
- Вы точно не хотите попробовать подать прошение в общину? С таким-то пополнением…
- Я - дефектная, - холодно отрезала женщина.
Мадра отняла руки от лица. Она снова выглядела абсолютно спокойной.
- Обычно выродки стерильны, - напомнил доктор, - вы же собираетесь обрадовать Ильфийские ясли уже третий раз. Я на вашем месте хорошо бы подумал: у вас есть все шансы.
Онемевшие губы Хаседор растянула наглая улыбка. В голове только и крутились мысли, где ещё раздобыть проклятых кредитов, без которых никакой ребёнок не получит ни достойного образования, ни подобающего обеспечения.
- Как же хорошо, что вы не на моём месте, сеньор.
Капитан снабжения и технической поддержки военных сил эстадо Мадра Хаседор была, мягко говоря, не в себе. Первой мыслью офицера, когда она покинула доктора, договорившись о дате изъятия плода из организма матери, было: «Напиться!» До невменяемого состояния, так чтобы забыть и про работу, и про финансы - про всё.
Старший её возненавидит.
Женщина то и дело закрывала лицо руками, но сразу отнимала их, стараясь сохранять спокойный вид.
Получила она капитанский чин, как же! Сколько вытерпеть ради этого пришлось! А теперь что – в полковники снаряжаться?! Придётся до конца дней своих перебиваться случайными заработками на стороне. Или пока старший не пойдёт служить, но когда это ещё будет?
- Хаос! Что я такого сделала? За что ты так со мной? Дура! Дура! Дура! – вопила бы она, если бы не люди вокруг.
В военном госпитале всегда хватало посетителей. В конце концов, Хаседор сдалась и поблагодарила Всевышнего, что всё выяснилось в столице, а не где-нибудь на периферии, тогда бы ребёнка гораздо сложнее было доставить сюда – к братьям. Мальчишки о нём позаботятся. Всё будет в порядке, а с кредитами она как-нибудь проблему решит. Зато какая шикарная у неё будет старость! А уж с маленького негодяя, который мучал мать токсикозом уже больше уинала, она будет драть тройное пособие.
А негодяя ли?
Мадра как-то даже и не подумала спросить о половой принадлежности. Благо доктор выдал документ-подтверждение на предстоящую операцию. Женщина с опаской просмотрела текст, молясь, чтобы всё-таки это был «негодяй».
Третий чудесный голубоглазый мальчик – что может быть лучше? Она уже мечтала, как возьмёт на руки красного карапуза, но… судьба Мадру Хаседор никогда не жалела.
- Проматерь, - горько улыбнулась она, повторяя молитву, заученную ещё в ту пору, когда жила в общине, - благодарю тебя за ниспосланное счастье. Прошу береги меня – продолжение себя, и плод во чреве моём – своё будущее, - Хаседор вздохнула и прибавила уже от себя. – И будь ты проклята, подлая сука!
Старший был обескуражен внезапным появлением матери. Для похода ко врачу Мадра запланировала целый день, специально отпросилась со службы, договорившись выйти в день отдыха. Так что не появиться здесь она не могла – из-за «негодяйки» Хаседор пожертвовала одним из выходных, которые обязательно проводила с мальчишками.
- Что случилось? – насторожился Сабас. На его серой одежде темнели мокрые пятна, но голова была сухая.
- Всё в порядке, - отмахнулась Мадра и добавила. – Почти всё. Где младший?
- Паб в умывальне. Я его сейчас позову. Только он… - старший многозначительно замялся, провожая взглядом проходящих мимо ильфийских сестёр.
- Опять? – поразилась мать. – Да сколько же дурости в его голове?
- Ма, мы уже с ним на эту тему поговорили, - начал оправдывать Сабас.
Но Хаседор была рада до жути, что трудный разговор можно отложить. Она закатал рукава и нахмурилась, готовая к воспитательной беседе.
- А ну-ка пойдём, - грозно позвала женщина.
Пабло нашёлся там, где сказал Саб. Раздетый по пояс, стоя рядом с умывальником, он нетерпеливо тыкал пальцем свежий шов на руке. Паршивец рос как на дрожжах. Милый симпатичный десятилетний мальчик был уже ростом с мать, в том время как старший – тринадцатилетний - едва поравнялся с её плечом.
- И нечего тут мямлить, - строго продолжала капитан. – Не имеет значения, кто первый начал. Главное, чтобы смог уйти на своих двоих. Если сам синяки обработать не можешь, так шагай в медкрыло и ной там!
Младший удручённо кивал, внимая простым истинам, которым всю жизнь следовала его мать. Старший хмурился, как всегда чем-то недовольный.
- Даю пять минут, чтобы привёл себя в порядок, иначе мы уйдём без тебя, - закончила Мадра.
Пабло тут же подорвался и вернулся обратно к умывальнику. Сабас потянулся за ним, но мать остановила. Младшему следовало стать самостоятельней, а то с такой нянькой, как брат, он совсем обленится.
Пабу не так много оставалось: всего-то смазать и закрыть швы на рассечённой брови и сильно порезанной руке. Сцепился с общинниками, а те сразу за ножи. Хорошо хоть, что живым ушёл. На младшем всё заживало как на собаке, даже шрамов не оставалось. Выбитый зубы отрастали на тех же местах раза по четыре. Доказывать другим, что мальчишка не мутант, было бессмысленно.
С таким организмом ещё бы голова варила как следует, и тут как раз беда. Нет, конечно, на свободных занятиях он был прекрасным теоретиком. Пабло любил математику, много читал, как и старший, но когда дело касалось жизненных ситуаций, тут младший Хаседор робел как ратон и отчаянно цеплялся за брата.
- Ради всего святого, Саб, как ты мог это допустить? – тихо спросила мать, пока мальчишка возился с мазью.
- Да я сам даже не понял. Просто в один момент он набросился на них будто ему задницу прижгли.
- То есть «набросился»?
- С места кинулся. Я за движениями даже не уследил. Их пятеро было. Он троих сразу с ног сбил. Четвёртого сгрёб, а пятый нож достать успел.
Мать настороженно глянула на своё милое десятилетнее дитя, которое вовсю утиралось побуревшим от крови полотенцем. Пабло что-то мурлыкал себе под нос. Заметив в зеркале взгляд матери, он торопливо сгрёб иглы, нитки, пинцет и другие приборы в маленькую аптечку, которую Мадра вынесла из медблока во время очередного осмотра офицеров.
- Я готов, - оповестил он.
- У тебя есть другая рубашка? – женщина кивнула на дырявый испачканный рукав.
Младший помотал головой.
- Малыш, - наконец смягчилась мать, - ну разве так можно?
Две новые рубашки она чуть ли не из горла вырвала у снабженца. В Ильфийском саду на Пабло одежды уже было не найти, поэтому приходилось справляться самостоятельно. Если парень не поступит в академию, то тогда даже думать не хочется, как его одевать в будущем. Он ведь будет расти.
А что если и девчонка окажется такой же долговязой?
В энергетическом блоке охранной колонны царила напряженно-рабочая атмосфера. Служба здесь давала техникам несколько особых привилегий. Правда, не все о них знали, но Мадра пользовалась во всю тем, что ей предоставляли. Половина еды, которая полагалась капитану, отправлялась к недоедающим мальчишкам. Не то чтобы их морили голодом, но массу ферментов, просто вычеркнутых из рациона, требовалось как-то восполнять. С одеждой Хаседор «помогали», аптечку утащить получилось. Капитан подозревала, что сослуживцы её не любят, однако ничем им помочь не могла: она с юности вертелась как сумасшедшая.
- Так, пойди и переоденься, - сидя на своём рабочем месте, она указала Пабло в темный угол маленького личного кабинетика (целого кабинета, о котором ни один паршивый лейтенант даже мечтать не мог).
Мальчишка принялся аккуратно стягивать порванную рубашку, стараясь не задевать лишний раз шов.
- Что случилось, Ма? – старший, сложив на груди руки, подпирал стену рядом с её креслом. – Почему ты пришла за нами?
- У меня выдалось свободное время.
- И всё? – он недвусмысленно вздёрнул бровь.
Мадра не выдержала его взгляда. Она устало откинулась в кресле, признавая своё полное поражение. Единственное, чем она могла себя оправдать: негодяй слишком сильно походил на отца. Откуда в нём всё это взялось - жесты, речь, поведение? Они ведь никогда не общались. Даже не виделись…
- Выкладывай, - потребовал сын.
- Саб, только давай я сразу тебе объясню: операция в Третьем была очень опасная. Мне было тяжело через это пройти, поэтому я была в некоем состоянии аффекта.
- Так значит всплыло что-то из событий пятиуинальной давности?
- Ха! Да если бы оно просто всплыло! – отчаянно воскликнула женщина.
Младший с тревогой глянул на мать. Опомнившись Мадра ему по-доброму подмигнула. Мальчишка уже влез в новую рубаху. Та была сильно велика, что не могло не порадовать женщину – на вырост.
- Так что ты там такого натворила и чем это чревато для нас? – не отступал Сабас, а заметив её перемигивание с младшим добавил. – Ты кому-то рассказала про Паба?
- Что? – удивилась женщина. – Конечно, нет.
- Тогда что произошло?
- Ну понимаешь, - промямлила Мадра. – Такое случается. Ты сильно напуган. Тебе хочется душевной близости с кем-нибудь. И тут появляется человек, который тебя понимает, клянётся, что готов защищать. Ты ему веришь. Вы становитесь всё ближе и ближе, в один момент забываетесь…
- Ма, я не пойму, пока ты не скажешь прямо, - пресёк её речевой поток Сабас.
Хаседор закусила губу. Подошёл Пабло, пристроился на краешке стола и принялся сворачивать грязную рубашку.
- Что если я скажу… - медленно начала капитан, а подумав, вздохнула и громко огласила, - Сабас, Пабло, в ближайшем будущем у вас появится сестра.
И, пользуясь повисшей в воздухе тишиной, она продолжила:
- Вы представляете? Девочка! Маленькая симпатичненькая девочка! Как тебе идея стать старшим братом, а Паб? Будешь такой же классный как Саб.
Младший скромно улыбнулся, но ничего не ответил. Он украдкой глянул на старшего…
- Женщина, ты свой счёт когда в последний раз проверяла? – холодно поинтересовался Сабас.
У Мадры по спине пробежалась толпа мурашек. Проклятье! Как?! Как он подбирает такой же тон?! У них что по генетической линии это передаётся? И слава Всевышнему, если только по мужской.
- Недавно, - дерзко ответила мать сыну. – И решила, что вполне способна потянуть ещё одного иждивенца.
- Мы – твои дети, - напомнил парень.
- Ровно до тех пор, пока я так хочу, - в сердцах произнесла мать. – То есть… - растерялась она, - я…
Но старший показушно пропустил мимо ушей её явную угрозу. Хаседор бросалась такими фразами не в первый раз, и точно не в последний. Она очень часто говорила то, о чём после жалела, и во всей Протеции существовало лишь три человека, способных отфильтровывать всё самое плохое и гадкое из её речей, двое из них были сейчас рядом.
- Неужели так сложно съесть пару таблеток контрацептива? - недоумевал Сабас.
- У меня на него аллергия!
- Но ты же понимала, чем всё может обернуться? – продолжал старший. – Взрослая женщина, а ведёшь себя как дитё малое. Ты хоть партнёра предупредила?
- У меня химическое бесплодие. О чём я ещё должна предупреждать?
- О том, что у тебя двое сыновей в столице! – не мог угомониться мальчишка. – Всевышний! И половина моих генов принадлежат этой женщине!
- Да чтоб ты понимал! – разъярилась Хаседор. – Я на тебя посмотрю, когда созревать начнёшь. Посмотрю, как дурная наследственность по материнской линии проявится во всей красе!
- Да я лучше через стерилизацию добровольную пройду, чем опущусь до такого животного, как ты!
- Ага! Конечно! Хрен ты получишь разрешение от опекающего тебя животного!
Они яростно пыхтели и сверлили друг друга взглядами, не зная, что ещё прибавить, когда младший задал самый насущный вопрос:
- А как назовём?
- Эй, великан, иди сюда, - подозвала мать младшего сына.
Пабло покорно подошёл к ней.
- И ты, коротышка, тоже, - поманила женщина старшего.
- У меня нормальный для моего возраста рост, - напомнил Сабас.
Мальчишка ещё дул губы, но всё равно подошёл попрощаться. Мадра расцеловала обоих сыновей.
- Поаккуратней с одеждой, ладно? - она похлопала Пабло по плечу.
- Хорошо, - улыбнулся он. - А ты поаккуратней с Арселией.
- Договорились, - пообещала мать и обратилась к старшему. – Саб, я найду ещё подработку.
- Ты входишь в войска поддержки, какая ещё подработка!? – снова зарядил он.
- Я найду, где раздобыть кредитов, но без вас двоих мне всё равно со всем не справится.
- Конечно! Ты нам даже выбора не оставляешь.
- Вы – моя плоть и кровь, - она по очереди посмотрела на старшего и младшего. – Я люблю вас, обоих.
- По-моему это очередное фантастическое проявление твоего эгоизма!
- Не беспокойся, я и его тебе по наследству передала.
- Мадра!
- Дайте-ка я ещё раз вас обниму, - рассмеялась женщина.
Когда дверь в Ильфийский сад захлопнулась, скрывая от Хаседор две худые спины, она развернулась и пошла куда глаза глядят.
Пообещать, разумеется, легко… Но где же денег взять хотя бы на капсулу? С «брошенными» эмбрионами в яслях обходились так себе. Ведь придётся же снова раскашеливаться, чтобы малютку никто не тронул. Пабло вообще хотели на питательную смесь пустить, благо она вовремя узнала и смогла спасти парня. Вон какой красавец вымахал, а что будет лет через десять? Да девчонки станут виться вокруг тихого гиганта, как мошки вокруг сладкого пюре. И лицом, и фигурой – вылитый отец!
Кстати про отца…
Мадра остановилась посреди улицы. Рядом горела серенькая вывеска автомата выпечки. И кто бы его здесь не поставил едва ли он имел понятие об экономической выгоде. Так или иначе, капитан поддержки внезапно подумала, что есть-то ей теперь надо за двоих. По крайней мере ближайшую декаду. Потом эмбрион вытащат, но сейчас она официально беременная, значит ей можно всё, чего только не захочется.
Булки были белковые и цена оказалась вполне приемлемой.
Взяв три тёпленьких, довольная женщина пошла дальше.
А что собственно отец? Ему-то какое до всего этого дело? Про двоих сыновей она ему не сказала, зачем ещё и о девчонке говорить? Он ведь ни разу даже не написал после их встречи в Третьем куполе. Снова умотал куда-то со своим отрядом, переросток проклятый. Как дело палёным пахнет, так тут как тут, а коли всё спокойно – даже строчки не напишет.
Ещё заявит свои права на опеку, и все её мечты о спокойной безмятежной старости пропадут пропадом. Интересно, он сейчас в Капитолии?
Третья дожёванная булка довела Мадру до полного гастрономического удовлетворения. Счастливая женщина решила, что имеет право осведомиться о месте положения проклятой тиранической мрази, которая осчастливила храм её тела новой жизнью.
Она набрала сообщение с самым простым текстом: поинтересовалась как его дела, где он сейчас пропадает и так далее и тому подобное - отправила даже сильно не задумываясь.
Ответ пришёл мгновенно.
Рамон Бестэйа был в столице и хотел встретиться. Чем раньше, тем лучше. Мадра тихо прокляла себя и киоск с выпечкой. Она уже вовсю тарабанила ответ, где очень пространно объясняла причину, почему встретиться они не могут, когда вдогонку к первому сообщению ей пришло второе.
И будь проклят тот день, когда судьба свела их в Ильфийском саду. Хаседор хотелось расплакаться, она чувствовала, как внутренние противоречия разрывают её. Принцип нашёл на принцип.
Рамон прислал всего одно слово, но, Всевышний, как много оно значило!
На чёрном экране коммуникатора горели белые буквы:
«Угощаю», - гласили они.
Жизнь общины подобна реке: она стремится в будущее, но истоки её всегда в прошлом. Она может поворачивать и идти проторенной дорогой, а может разливаться и пробивать себе новый путь. И как в любой реке в ней не обходится без подводных камней и внезапно сильных течений.
София была последней из рода Проматери. Девочка счастливо жила в общине, даже не думая о том бардаке, что творился в эстадо. В пятнадцать лет она полюбила. Любовь эта была взаимна хоть её никто и не одобрил. Девушка возлегла вместе с милым, и в огне страсти двое молодых породили новую жизнь. Влюблённые были счастливы недолго - правда вскрылась почти сразу.
Софию жестко отчитали, а мальчика, который смотрел на неё как на святую, отправили служить эстадо. Девушку заставили с головой окунуться в политическую жизнь. Больше София юношу милого её сердцу так и не увидела.
Зато за судьбой своего первенца она не забывала следить. Мальчику не назвали имён его родителей, потому что он был рождён вне брачного союза.
Димас рос здоровым и сильным. Он был не по годам умён и пользовался в общем саду популярностью. Разве могла мать не радоваться успехам сына?
Юношеская влюблённость прошла – осталась горько-сладким воспоминанием. София взрослела, все больше осознавала свою ответственность за жизнь общины, готовилась стать Верховной Матерью.
Родичи шли каждый своим путём, но судьба не пожалела Дочь Проматери, жестоко отплатив за ошибки юности. Перед тем, как занять полагающейся ей пост, молодая женщина должна была продолжить род Ильфии. Проблема состояла в том, что мужских веток Ильфийского рода в общине не осталось: лучшие ушли служить эстадо и защищать общину ещё до появления на свет Софии. Тогда совет внес предложение, которое вполне могло удовлетворить всех.
Инбридинг – частый случай среди высокородных. Его никто не чурался. К тому же вступающие в брачный союз не всегда знают о том насколько они близкие родственники.
Обдумав всё, София дала добро, подчеркнув, что не собирается делить с будущим мужем брачное ложе, и дитя зачтут вне храма её тела. После долгих пересудов, общинный совет дал добро.
Двадцатипятилетний Димас был счастлив. Его невесте было уже за сорок, но она казалась всё такой же двадцатилетней девушкой, которая иногда приходила играть с маленьким мальчиком в садах. Он клялся в вечной любви, он благодарил Всевышнего за дарованную ему возможность, но двери опочивальни с грохотом закрылись перед самым его носом.
София легко общалась со своим молодым мужем, порой была даже нежной. Но в жестах её не было и намёка на желание. Через четырнадцать уиналов на свет появилась девочка. Ей дали имя Соледад, и София целиком и полностью переключилась на дочь. Когда юный преемник Отца общины начал бунтовать, требуя от жены близости, София предложила ему взять вторую жену. Конечно, кандидатуру должен был одобрить совет, но она могла поддержать.
Затаив обиду, Димас принял её условия. Его задавленной злобой не преминула воспользоваться юная Моника с лёгкостью получившая местечко в почтенной семье. Вторая жена в отличии от первой видела в своём муже не только источник наслаждений – детей им заводить запретили: в то время как первая жена старалась не лезть в отношения горячей парочки, вторая совершала революцию в голове будущего отца общины. Матриархат был свергнут, для Моники Димас стал повелителем, и она счастливо ему подчинялась, выполняла все прихоти. Между ними никогда не было ничего чистого, а с течением времени всё становилось только грязней и безобразней.
Однажды, когда София в очередной раз передавала маленькой дочери важные знания, к ним пришёл отец. Димас не обратил внимание на Соледад. Он достал нож, приложил его к горлу своей первой жены и сказал, что не даст ей больше возможности убежать. Когда София с ледяным спокойствием предложила мужу отослать ребёнка или хотя бы уйти в другую комнату, тот отказался.
- Пусть она видит, каков её отец.
Случившееся повергло совет в шок, а благодаря Монике об этом узнала вся община. Необходимо было действовать: незамедлительно расторгнуть брак и жестоко покарать мужа.
Но в таком случае требовалось избавиться от ребёнка, наверняка унаследовавшего от отца такую же сумасшедшую дерзость. Девочку можно было убить, но мать восстала против этого решения. Соледад можно было отправить в Хаседорский сад, но там малютку уже ждали охочие до сплетен общинники. Последняя из рода Ильфии могла стать оружием и щитом в руках недовольных, которых всегда хватало. И тогда девочка пропала. Просто исчезла. И её никто не искал.
Димаса стерилизовали и изгнали из общины на отвалы. Молодому мужчине сохранили жизнь – это всё, что смогла сделать мать для своего первенца.
Софии так и не нашли другого мужа. Совет снова предложил альтернативу.
Клонирование – редкий случай среди высокородных. Его чурались и побаивались, но другого легального способа сохранить Ильфийскую линию так и не придумали. Решение долго обсуждали и осуждали, а тем временем девочка по имени Мадра, признанная общиной Хаседор дефектной особью, получила второй шанс в Ильфийском саду. Там её ждала жизнь абсолютно непохожая на общинный уклад, но одно малютка знала точно.
Все мужики – сволочи.
Абсолютно все, а особенно - красивые. И единственное, что Мадра Хаседор могла сделать для рода мужского, это вырастить двоих своих оболтусов приличными людьми. Она полагала, что, пропитавшись истинным уважением к её персоне, ни старший, ни младший никогда даже не подумают, что с женщиной можно делать хоть что-то против её воли.
Сабас вечно «ругал» мать за дурную наследственность, шутил, что все его недостатки от неё. Мадра поддерживала, потому что понимала: сама она отца ему никак не заменит. Что думал Пабло о своей второй половине набора генов для матери оставалось загадкой - на такие откровенные темы они пока не разговаривали.
Но ни тот, ни другой даже не подозревали от чего спасала их женщина своим молчанием и отговорками.
Потому что Рамон Бестэйа был сволочью. Мало того – аристократично сложенной грациозной и, раздери его Хаос, безумно красивой сволочью.
Мадра Хаседор поняла это ещё в далёком детстве, когда в первый раз увидела прекрасного великана в толпе безмозглых выродков. И сейчас, стоя посреди торговой улицы, Рамон выглядел так же величественно. Он был чужим для подземного мира, здесь ему не было места, и всё же чистокровную подземницу тянуло к нему как магнитом.
Женщина простояла возле лавки со специями целую минуту. Она не решалась подойти. Только когда, Рамон повернулся к ней и кивнул, Мадра сорвалась с места.
- Привет, переросток, - по-дружески поздоровалась женщина с капитаном безопасности.
- Здравствуй, мелкая, - поприветствовал он.
Офицеры обменялись рукопожатием: маленькие пальчики с почерневшими отбитыми ногтями потонули в огромной ладони.
- Сказать, по правде у меня не так много времени, - посетовала женщина. – Через семь часов снова на смену. Хотелось бы поспать немного.
- Я тоже ненадолго, - кивнул Рамон. – Через четыре часа отправляюсь в Третий купол.
- А почему сразу не написал, что в столице?
- Не был уверен, что найду свободное время.
Мадра пожала плечами.
- В Ойо Де Гато? – предложил Бестэйа.
Местечко было из самых грязных, куда ни один приличный общинник носа не сунет. Мадре там нравилось. До недавних пор она была постоянным клиентом. Когда Пабло объявил о своей жажде вложить тело и дух в остов эстадо, мать с глубоким сожалением вычеркнула эту статью расходов, заменив её скромными пирушками в компании нескольких безотказных подруг. Теперь и с этим придётся завязать. А значит надо отрываться, пока есть возможность.
- Давай! – кивнула она.
Пока что Мадре везло: Трини сегодня не работала. Рамон попросил для себя и своей спутницы отдельную комнату. Так было проще вести разговор.
- Рад видеть, что ты в порядке, - заметил он.
Хаседор проводила мечтательным взглядом полуголую официантку, скинула ботинки и плюхнулась на мягкую лежанку.
- А что со мной станется? – как ни в чём не бывало ответила она.
Рамон снял куртку и обувь, аккуратно сложил их на полке, которая была предусмотрена. Мужчина привычным жестом помассировал переносицу. Устал, как поняла Мадра, но вслух ничего не сказала.
- Подвинешься? – Рамон навис над ней всей свой громадой.
- Ещё чего? – возмутилась женщина.
- Не капризничай, - Бестэйа отпихнул её к другому краю и лёг сам, повернулся на бок и свернулся, закрыв голову руками, подогнув колени к груди.
Мадра, привыкшая вытягиваться на кровати в полный рост, никогда не понимала его привычки. Рамон в такие моменты напоминал животное, которое старается сохранить тепло. Он пролежал так молча несколько минут. Бок медленно опускался и поднимался. Мадра вслушивалась в размеренное сильное дыхание.
- А ты как? – спросила она.
Рамон раздвинул локти. На женщину уставилась пара голубых горящих в полумраке глаз.
- Хаос! Ра, что с тобой? – Мадра подорвалась с места, но сильные руки стремительно сгребли её и прижали обратно к кровати.
- Всё в порядке, - успокоил он, притягивая женщину к себе. – Просто надо было кое-что вспомнить из прошлых поколений.
- Ты сказал, что больше не станешь этого делать, - сдавлено отчитала Хаседор.
- Просто сделай, то что делаешь обычно, Ма.
- А если бы меня не было в Капитолии?
- Но ты сейчас здесь.
- Ра, ты сумасшедший! – она выпуталась из его объятий.
Бестэйа молчал.
- Повернись на спину, - приказала Хаседор.
Рамон повиновался. Мадра забралась на него верхом: села на грудь, уперевшись коленями подмышки. Она склонилась к нему, зарылась пальцами в темные волосы.
Теперь стало понятно, что она ощутила на улице. И абсолютно ясно, что сапфироокий из тех, кто даже угостить безвозмездно не может.
- Как далеко ты ушёл? – спросила она.
- Далеко, - слабо улыбнулся Бестэйа. – Очень далеко.
- Зачем, Ра?
- Мне нужна была информация о событиях зари правления тиранов. Надо было… - он зажмурился, когда женщина приложила большие пальцы к его вискам, склонилась и прикоснулась губами к его лбу.
- Говори, - тихо повторила она. – Всё равно что, главное говори.
- Я знал, что ты здесь. Если бы не был уверен, никогда бы на это не пошёл.
И он замолк. Мадра ткнула его пятками - никакой реакции. Голубые глаза тирана смотрели в вечность. Мириады чужих воспоминаний плескались в ней. Счастливые и несчастные судьбы манили своей яркостью, засасывали созерцателей.
Рамон дышал спокойно и ровно. Веки его слегка подёргивались, будто он силился закрыть глаза, но не мог. Бестэйа провалился сквозь реальность в безумный водоворот чужих воспоминаний и теперь не мог выплыть сам.
Сволочь. Хитрая расчётливая сволочь. Вместо того, чтобы сразу позвать, подгадал так, чтобы встретились на самом исходе. Когда у неё просто нет выбора: либо убить его здесь и сейчас, либо…
Перед Мадрой разливался океан Вечности. В самой глубине его царствовал Хаос. Но женщине он казался не больше лужицы. Ра, которого здесь звали совсем иначе, стоял по колено в воде и смотрел в обрыв, скрытый водой воспоминаний. Гладь исходила волнами, и каждая из них, подкатывая к ногам мужчины, тянула его в глубь. Тащила. И Ра поддавался. Ма, которая носила здесь совсем другое имя, звала его обратно на берег. Она говорила ему, что без него здесь никак не обойтись, что он нужен всему миру. Она кричала и молила, упрашивала, а потом разозлилась и наговорила всяких гадостей. Рамон стоял на самом краю, когда Мадра сдалась:
- Пожалуйста, я прошу, - она шагнула в воду – та расступилась, не коснувшись серебристой ступни. – Пожалуйста, Ра. Там нет ничего ценного. Там только пустые образы и вечное повторение одного и того же.
Она шагала к нему. Серебристые нити, выстраивающие её тело, отслаивались, тянулись к его лазурному аватару.
- Ра, ради меня. Останься ради меня.
Сапфироокий повернулся к ней.
Они снова были в комнате. Рамон ожил. Мадра не сообразила, как оказалась внизу. У Хаседор кружилась голова и бешено билось сердце. С Бестэйей тоже было что-то не то. Обычно он так страстно её не целовал. Обычно он вообще её не целовал и не лапал. И с каждым новым прикосновением, напряжение только возрастало.
- Перестань, - попыталась отмахнуться Хаседор.
Бестэйа и не подумал её слушать. Большие ладони забрались под расстёгнутую куртку. Он прикасался именно там, где ей хотелось, именно так, как ей хотелось. Во всём мире не нашлось бы человека, который знал бы о ней больше, чем Рамон.
- Ра, - опомнившись позвала Мадра, когда партнёр наконец оставил в покое губы и переключился на её живот. – У тебя поезд через три часа.
- Успеем, - пообещал он.
- Я не хочу, - продолжала упорствовать женщина, чувствуя, что пояс ослабел и кое-кто лезет под него.
Рука Рамона замерла в очень критичном месте. Мадра даже назвала бы данную область «опасным рубежом». Голубоглазая сволочь нависла над ней, смерила надменным взглядом и как ни в чём не бывало спросила:
- Точно не хочешь?
Мадра прекрасно помнила, как в первый раз поддалась на эту уловку. Им было по двадцать пять. Хаседор запретили становиться лётчиком. Первый и единственный раз, когда община вторглась в её абсолютно самостоятельную жизнь выглядел именно так: ей просто сказали, что она не будет летать. Никогда.
И девушка, которая в силу своих возможностей пыталась сохранить малые крохи полученного когда-то аристократического воспитания, взорвалась.
За один вечер Мадра перепробовала всё то, чего раньше себе не позволяла из-за надуманной «общинной гордости». И её первым мужчиной стал самый близкий друг. Мысль о том, что последняя из рода Ильфии может поделить ложе с воскресшим тираном, казалась безумием. Вот так просто быть мужчиной и женщиной, отвергать многовековую историю.
Рамон поцеловал её в губы. Руку он не убирал.
Да в Хаос всю историю человечества! Бестэйа только что напугал её до смерти. Что было бы, сигани он в Вечность? Допустим, Мадре его совсем не жалко, но тело – тело-то – куда-то девать было бы нужно. И хорошо, если бы помер, а если остался бы в коматозе?
- Зачем надо было так рисковать? – строго спросила Хаседор.
Рамон устало вздохнул.
- Мне нужна была информация и я её получил, просто выход из этого состояния оказался несколько сложнее, чем я рассчитывал. Я не рисковал. Я исходил из простой логики. Нашёл бы способ встретиться с тобой в любом случае.
- Ра! Ты хоть понимаешь, что ты творишь? – возмутилась женщина.
- Да.
- Разъясни-ка мне.
- В данный момент жду ответа на конкретно поставленный вопрос…
- Надо же как ловко вы выкрутились, сеньор! – попыталась перебить Хаседор, но Бестэйе надоело ей потакать. Его пальцы пришли в движение.
- … и судя по всему – не дождусь, - прошептал он.
Мадра вцепилась в его руку, пытаясь остановить, но пойди притормози обвал. Подземница судорожно вздохнула и выгнулась всем телом. Наверно, она и правда - животное. Глупое и первобытное. Когда Хаседор наедине с девушкой всё совсем не так: ей и весело, и забавно, и приятно. Но когда за дело берётся Рамон, то все эмоции и ощущения сливаются в ком и единственный способ не лопнуть от переливающихся через край чувств, это…
- Ра… - выдохнула она, подстраиваясь под его ласки.
Мужчина стащил с Мадры брюки. Снова принялся покрывать её живот поцелуями, спускаясь всё ниже и ниже.
- Ра... – повторила женщина и закрыла глаза.
В одном Мадра Хаседор была уверена: будучи беременной снова забеременеть невозможно.
Еду им принесли гораздо позже, чем рассчитывала подземница, но рада ей женщина была ещё сильнее. Сидя нагишом на полу, она уплетала кусок за куском чрезвычайно довольная фактом, что не ей платить. Полураздетый Рамон сидел на кровати и с самой ироничной улыбкой наблюдал за ней.
- Хватит скалиться, - заметив, разозлилась Мадра.
- Может ещё что-нибудь заказать?
- Да, – задумчиво проглотив очередную порцию, добавила, - если что с собой заберу.
Бестэйа повторил заказ.
Довольная Хаседор наелась до отвала, про себя решив, что если Арселия заставит мать распрощаться с этими прекрасными халявными яствами, то девчонку в будущем будет ждать самое суровое наказание, которое могла выдумать Мадра: забота о старушке матери в грустном одиночестве. Ни один из мальчишек не устраивал ей такого «праздника». Конечно, и тот и другой не пробыли в животе у матери дольше двух уиналов.
Замоталась она в этот раз.
- Так что ты забыл в столице? – подземница налила стакан орчаты и пересела на кровать.
Бестэйя взял бутылку бренни и, не размениваясь на мелкие порции, хлебнул прямо из горла.
- Личные дела.
- С каких это пор у тебя появились личные дела, о которых я не сном не духом?
- Они всегда у меня были, - Рамон снова приложился к бутылке.
Везёт же переростку – с таким-то метаболизмом пей сколько влезет. Бестэйа по-своему трактовал её недовольный вид: он протянул ей бренни:
- Хочешь?
- Воздержусь, - Мадра помотала головой и снова отхлебнула из стакана.
Редко, когда она видела Рамона удтвлённым, да и тяжело было прочесть по его лицу то, о чём он действительно думает. Долгие годы общения сделали своё дело: Хаседор могла распознавать его эмоции, при этом продолжала ломать из себя ничего не понимающую дурочку. Она хлебала орчату, радуясь её приятному сладковатому вкусу, в то время как мозг Бестэйи кипел в пытливой работе.
Да, Мадра отказалась от выпивки. Да, она и такое может…
- В обморок только не упади, - не выдержала женщина.
- Что случилось?
- Ничего, - пожала плечами Хаседор. – Просто не хочу.
- Мадра, что случилось? – повторил он с нажимом.
- Небольшие проблемы со здоровьем, - вздохнула она. – Я уже к медикам хожу. Ничего страшного.
- Последствия операции в Третьем?
- Ага, - с лёгким сердцем призналась подземница.
«Последствия операции в Третьем». И декадного отпуска после, когда Рамон её поил, кормил и утешал всякими известными и неизвестными способами, а ей было всё равно.
Мадра снова увидела чистое небо над головой, и наконец в полной мере осознала опасность, которая с ним всегда связана. Она мечтала сбежать, спрятаться в самую глубокую нору подобно жалкому насекомому, но проклятая мечта парить в небе и смотреть в глаза своим страхам вновь одолела её.
Пабло ещё не определился по какому направлению пойдёт в Академии. С его мозгами двери будут открыты во все отрасли. И всё же как было бы здорово, если бы он стал пилотом.
С Сабасом дело уже решённое – парень сразу сказал, что его романтика полётов нисколько не интересует. Офицеры-безопасники более ценные кадровые единицы и получают больше. Алмаз, а не сын, на такого можно будет опереться в благой старости. А если ещё и не женится, так вообще здорово.
- Что за диагноз? В чём выражается? – не отставал Бестэйа.
- Что-то с нервами, - Мадра выдумывала на ходу. – Сплю плохо, тошнит иногда без причины. Ничего серьёзного. Для жизни не опасно.
- Тебя могут забраковать.
- Ага, конечно, - осклабилась она. – Пусть только попробуют.
Рамон отставил бутылку и поднялся с кровати. Подтянул и застегнул брюки.
- У меня ещё есть время.
- И? – не поняла Хаседор.
- Как насчёт того, чтобы кое-куда съездить?
- Нет, Ра, - она вытянула ноги, занимая место, где он раньше сидел. – Никуда я не поеду.
- Ма, это может оказаться чем-то серьёзным.
Хаседор не выдержала и прыснула смехом. Что за абсурдная ситуация? Он появился в её жизни всего на пару часов, а уже пытается её исправить.
- Мы, помнится, как-то договаривались, - напомнила Мадра, – я не лезу в твои личные дела, ты не лезешь в мои. И я что-то не вижу ни одной причины, чтобы нарушить наш уговор.
- То есть то, что было в Третьем… - начал Рамон.
- Осталось в Третьем, - закончила женщина. – И то, что было во Втором, Ра, осталось во Втором.
Совместный отпуск одиннадцатилетней давности, когда она в первый и в последний раз в своей жизни произнесла заветные слова признания, давно бы стёрся из памяти, если бы не Пабло. Когда Мадра на него смотрела, подземнице казалось, что она снова может любить открыто и горячо, никого не стесняясь кричать о своём чувстве.
Но всё это в прошлом. В далёком прошлом. Как и изгнание из общины, и её бесполезные попытки вернуться. Она тянулась к людям, но её били по рукам, она хотела любить, а эта сволочь выжигала ей душу. Теперь у Мадры Хаседор осталась только Мадра Хаседор.
И три её продолжения.
А для Рамона есть тупое первобытное животное, которое стремится удовлетворить свои простые потребности. И пусть она стонет как сумасшедшая, не в силах сопротивляться, когда он прикасается к ней, Хаос, да она порой даже умолять его готова, но только до тех пор, пока он рядом. Когда мужчина и женщина порознь, то едва ли вспоминают друг о друге.
- Ма, это глупо, - медленно ответил он.
- Согласна! – подтвердила подземница. - Твоё предложение гениальностью не блещет. Так что давай лучше девочек позовём?
Рамон очень выразительно – по меркам Бестэйа – на неё посмотрел, а потом достал куртку и обувь.
- Зови, если есть желание.
- А ты куда? – встрепенулась Мадра.
- Посижу на баре ещё час, - он влез в ботинки, - а потом попрошу общий счёт, - и накинул куртку.
- Ра!...
- У тебя есть час, - мужчина оправил воротник и повернулся к двери. - Делай что хочешь.
Рамон ушёл. Как и всегда уходил, когда Хаседор предлагала позвать кого-нибудь ещё. И если бы сапфироокий был простым человеком, то Мадра верно укорила бы себя за сказанное, объяснила бы себе, что друг детства и партнёр просто не может перенести мысли, что она готова делить ложе с кем-то ещё. Определённо, она считала бы Бестэйу своим хранителем, если бы он уже не был аристократично сложенной грациозной и, раздери его Хаос, безумно красивой сволочью.
К тому же очень расчётливой.
Мадра отыскала бельё и одежду, перемешанные с одеялом, отделила детали своего гардероба и принялась поспешно одеваться. Она начала собирать остатки еды со столика, когда волна тошноты доказала, что внутри Мадры Хаседор зреет маленький бесчеловечный монстр.
- Ну и сучка же эта, Арселия, - пожаловалась Мадра утилизатору, когда смогла отдышаться. – А может ей просто имя не нравится? – предположила она после очередной судороги. – Но ведь именно такое и положено было дать? – женщина поднялась на колени и снова опустилась, чувствуя, что скоро будет новый заход.
Когда через час Бестэйе представили счёт, офицер даже не посмотрел на сумму. Его нынешних сбережений хватило бы на то, чтобы пять лет устраивать оргии в клубных комнатах, никуда не вылезая. Симпатичная девушка из Хермос стрельнула в его сторону глазками: мутантов здесь не чурались. Она списала кредиты с карты, проводила капитана до выхода и предложила заходить ещё.
Рамон зафиксировал в своей памяти её образ, рефлекторно кивнул, но в тот момент, когда Хермос пропала из поля зрения, девушка для него перестала существовать. Превратилась в ещё одну декорацию, которая дополнила другие, будто в шутку названные «реальностью». Эффект «погружения» потихоньку сходил на «нет». Благодаря Мадре Бестэйа смог вернуться в этот раз, чего более чем достаточно, чтобы быть благодарным сумасбродной стерве.
Теперь в его голове хранились тысячи образов и воспоминаний предков, работающих над линией Сиемпримал. Информация сильно помогла во время переговоров с общиной краснокосых. Бестэйа смог доказать, что он не просто мутант, сильно похожий на выходца из рода тиранов. Сегодня был великий день – Рамон нашёл союзника в борьбе с Хаосом. Целая община обязалась помогать ему во всех начинаниях.
А человек, который вдохновил его сражаться, даже не пришёл на бар, чтоб попрощаться.
В Третьем куполе Хаседор отчаянно за него цеплялась. Женщину несколько раз пробивало на истерику.
«Что бы было, если её не было в столице?» А что было бы с Мадрой не подпишись Рамон на рискованное дело по вывозу пограничного гарнизона? Если бы на это дело отправился кто-нибудь другой, а не он?
Зачем ей было так рисковать? Ради чего? Он думал, что в женщине что-то поменялось, но Мадра вернулась к привычной жизни: всё так же вкалывает на какой-то полуканторской работе и мечтает о счастливой жизни в старости на накопленные деньги. Она словно действительно забыла всё, что произошло.
- Смотри-смотри, это случаем не он? – отвлёк Рамона детский голос.
- Ты что совсем ослеп? Тот не был такой громадиной, - ответил второй.
- Ну не знаю, а как ещё можно пятерых в одиночку разбросать?
- Да тот в серых шмотках был с дружком белобрысым. Из фанатиков – точно.
Рамон притормозил и обернулся к болтавшим.
Парочка шмыгнула за ближайший угол. Мальчишки. Из низкородных общинников Йефе. Шляются по торговым улицам в поисках «приключений».
Бестэйа пошёл дальше. Эскорт, уверенный, что остался незамеченным, посеменил за капитаном.
- Но вообще похож. Может, родич? – недоумевал один.
- Может и родич. Да только не он - точно, - с уверенностью ответил другой.
Накатило. Вот и написала.
читать дальше- Мадра, если тебе так плохо, зачем вообще надо было столько пить? – Тринидад Хермос стояла в проходе, сложив руки на груди.
Тем временем Мадра Хаседор прекратила всякие попытки сохранить содержимое своего желудка в полном объёме. Смешавшиеся еда и выпивка с судорогой полетели в утилизатор. Женщина горестно всхлипнула, мысленно прикинув, сколько честно заработанных кредитов сейчас ушли без дела. Да если б она знала, что ей так поплохеет, уж лучше бы просидела вчера весь вечер голодом.
Им было так хорошо вдвоём. Тринидад в этот раз с неё даже денег не взяла, только выпивку попросила оплатить. Алмаз, а не девушка.
- Мадра… - в голосе Хермос зазвучало откровенное беспокойство. Она подошла ближе.
Хаседор утёрла рот ладонью и повернула к компаньонке красное опухшее лицо.
- Я в порядке, малыш, - женщина даже улыбнулась, но продержалась недолго. Спустя пару мгновений она снова склонилась к чаше.
- Что я могу сказать, капитан Хаседор, - врач разглядывал папель с данными по медицинскому обследованию и иронично улыбался.
- Не томите, сеньор, - нахмурилась Мадра.
Она уже поняла, что ничего опасного для жизни у неё не нашли, но тошниловка успела поднадоесть женщине. А если учитывать то, во что она превратилась после приятного вечера в компании Тринидад, так никаких шуток на свете не сыскать, чтобы Хаседор развеселить.
- Могу только поздравить, - мужчина бросил пластину на стол. Та скользнула к капитану. - Вы на редкость плодовитая особь.
Мадра даже не посмотрела на карту. Перед внутренним взором быстро пролетели цифры на её личном счете. Старший собирался поступать в Академию через два года, но это было ещё полбеды, младший, который от брата не отлипал, тоже заявил, что желает служить эстадо наравне со своим кумиром. И ради его будущего женщина превзошла саму себя - получила капитанские нашивки в сорок, хотя не рассчитывала дослужиться до них и в шестьдесят. Казалось, что всё отлично. Уже пятый уинал баланс на счету сходился. Она даже позволила себе немного расслабиться.
Мадра закрыла лицо руками и устало выдохнула:
- Третий…
- Вы точно не хотите попробовать подать прошение в общину? С таким-то пополнением…
- Я - дефектная, - холодно отрезала женщина.
Мадра отняла руки от лица. Она снова выглядела абсолютно спокойной.
- Обычно выродки стерильны, - напомнил доктор, - вы же собираетесь обрадовать Ильфийские ясли уже третий раз. Я на вашем месте хорошо бы подумал: у вас есть все шансы.
Онемевшие губы Хаседор растянула наглая улыбка. В голове только и крутились мысли, где ещё раздобыть проклятых кредитов, без которых никакой ребёнок не получит ни достойного образования, ни подобающего обеспечения.
- Как же хорошо, что вы не на моём месте, сеньор.
Капитан снабжения и технической поддержки военных сил эстадо Мадра Хаседор была, мягко говоря, не в себе. Первой мыслью офицера, когда она покинула доктора, договорившись о дате изъятия плода из организма матери, было: «Напиться!» До невменяемого состояния, так чтобы забыть и про работу, и про финансы - про всё.
Старший её возненавидит.
Женщина то и дело закрывала лицо руками, но сразу отнимала их, стараясь сохранять спокойный вид.
Получила она капитанский чин, как же! Сколько вытерпеть ради этого пришлось! А теперь что – в полковники снаряжаться?! Придётся до конца дней своих перебиваться случайными заработками на стороне. Или пока старший не пойдёт служить, но когда это ещё будет?
- Хаос! Что я такого сделала? За что ты так со мной? Дура! Дура! Дура! – вопила бы она, если бы не люди вокруг.
В военном госпитале всегда хватало посетителей. В конце концов, Хаседор сдалась и поблагодарила Всевышнего, что всё выяснилось в столице, а не где-нибудь на периферии, тогда бы ребёнка гораздо сложнее было доставить сюда – к братьям. Мальчишки о нём позаботятся. Всё будет в порядке, а с кредитами она как-нибудь проблему решит. Зато какая шикарная у неё будет старость! А уж с маленького негодяя, который мучал мать токсикозом уже больше уинала, она будет драть тройное пособие.
А негодяя ли?
Мадра как-то даже и не подумала спросить о половой принадлежности. Благо доктор выдал документ-подтверждение на предстоящую операцию. Женщина с опаской просмотрела текст, молясь, чтобы всё-таки это был «негодяй».
Третий чудесный голубоглазый мальчик – что может быть лучше? Она уже мечтала, как возьмёт на руки красного карапуза, но… судьба Мадру Хаседор никогда не жалела.
- Проматерь, - горько улыбнулась она, повторяя молитву, заученную ещё в ту пору, когда жила в общине, - благодарю тебя за ниспосланное счастье. Прошу береги меня – продолжение себя, и плод во чреве моём – своё будущее, - Хаседор вздохнула и прибавила уже от себя. – И будь ты проклята, подлая сука!
Старший был обескуражен внезапным появлением матери. Для похода ко врачу Мадра запланировала целый день, специально отпросилась со службы, договорившись выйти в день отдыха. Так что не появиться здесь она не могла – из-за «негодяйки» Хаседор пожертвовала одним из выходных, которые обязательно проводила с мальчишками.
- Что случилось? – насторожился Сабас. На его серой одежде темнели мокрые пятна, но голова была сухая.
- Всё в порядке, - отмахнулась Мадра и добавила. – Почти всё. Где младший?
- Паб в умывальне. Я его сейчас позову. Только он… - старший многозначительно замялся, провожая взглядом проходящих мимо ильфийских сестёр.
- Опять? – поразилась мать. – Да сколько же дурости в его голове?
- Ма, мы уже с ним на эту тему поговорили, - начал оправдывать Сабас.
Но Хаседор была рада до жути, что трудный разговор можно отложить. Она закатал рукава и нахмурилась, готовая к воспитательной беседе.
- А ну-ка пойдём, - грозно позвала женщина.
Пабло нашёлся там, где сказал Саб. Раздетый по пояс, стоя рядом с умывальником, он нетерпеливо тыкал пальцем свежий шов на руке. Паршивец рос как на дрожжах. Милый симпатичный десятилетний мальчик был уже ростом с мать, в том время как старший – тринадцатилетний - едва поравнялся с её плечом.
- И нечего тут мямлить, - строго продолжала капитан. – Не имеет значения, кто первый начал. Главное, чтобы смог уйти на своих двоих. Если сам синяки обработать не можешь, так шагай в медкрыло и ной там!
Младший удручённо кивал, внимая простым истинам, которым всю жизнь следовала его мать. Старший хмурился, как всегда чем-то недовольный.
- Даю пять минут, чтобы привёл себя в порядок, иначе мы уйдём без тебя, - закончила Мадра.
Пабло тут же подорвался и вернулся обратно к умывальнику. Сабас потянулся за ним, но мать остановила. Младшему следовало стать самостоятельней, а то с такой нянькой, как брат, он совсем обленится.
Пабу не так много оставалось: всего-то смазать и закрыть швы на рассечённой брови и сильно порезанной руке. Сцепился с общинниками, а те сразу за ножи. Хорошо хоть, что живым ушёл. На младшем всё заживало как на собаке, даже шрамов не оставалось. Выбитый зубы отрастали на тех же местах раза по четыре. Доказывать другим, что мальчишка не мутант, было бессмысленно.
С таким организмом ещё бы голова варила как следует, и тут как раз беда. Нет, конечно, на свободных занятиях он был прекрасным теоретиком. Пабло любил математику, много читал, как и старший, но когда дело касалось жизненных ситуаций, тут младший Хаседор робел как ратон и отчаянно цеплялся за брата.
- Ради всего святого, Саб, как ты мог это допустить? – тихо спросила мать, пока мальчишка возился с мазью.
- Да я сам даже не понял. Просто в один момент он набросился на них будто ему задницу прижгли.
- То есть «набросился»?
- С места кинулся. Я за движениями даже не уследил. Их пятеро было. Он троих сразу с ног сбил. Четвёртого сгрёб, а пятый нож достать успел.
Мать настороженно глянула на своё милое десятилетнее дитя, которое вовсю утиралось побуревшим от крови полотенцем. Пабло что-то мурлыкал себе под нос. Заметив в зеркале взгляд матери, он торопливо сгрёб иглы, нитки, пинцет и другие приборы в маленькую аптечку, которую Мадра вынесла из медблока во время очередного осмотра офицеров.
- Я готов, - оповестил он.
- У тебя есть другая рубашка? – женщина кивнула на дырявый испачканный рукав.
Младший помотал головой.
- Малыш, - наконец смягчилась мать, - ну разве так можно?
Две новые рубашки она чуть ли не из горла вырвала у снабженца. В Ильфийском саду на Пабло одежды уже было не найти, поэтому приходилось справляться самостоятельно. Если парень не поступит в академию, то тогда даже думать не хочется, как его одевать в будущем. Он ведь будет расти.
А что если и девчонка окажется такой же долговязой?
В энергетическом блоке охранной колонны царила напряженно-рабочая атмосфера. Служба здесь давала техникам несколько особых привилегий. Правда, не все о них знали, но Мадра пользовалась во всю тем, что ей предоставляли. Половина еды, которая полагалась капитану, отправлялась к недоедающим мальчишкам. Не то чтобы их морили голодом, но массу ферментов, просто вычеркнутых из рациона, требовалось как-то восполнять. С одеждой Хаседор «помогали», аптечку утащить получилось. Капитан подозревала, что сослуживцы её не любят, однако ничем им помочь не могла: она с юности вертелась как сумасшедшая.
- Так, пойди и переоденься, - сидя на своём рабочем месте, она указала Пабло в темный угол маленького личного кабинетика (целого кабинета, о котором ни один паршивый лейтенант даже мечтать не мог).
Мальчишка принялся аккуратно стягивать порванную рубашку, стараясь не задевать лишний раз шов.
- Что случилось, Ма? – старший, сложив на груди руки, подпирал стену рядом с её креслом. – Почему ты пришла за нами?
- У меня выдалось свободное время.
- И всё? – он недвусмысленно вздёрнул бровь.
Мадра не выдержала его взгляда. Она устало откинулась в кресле, признавая своё полное поражение. Единственное, чем она могла себя оправдать: негодяй слишком сильно походил на отца. Откуда в нём всё это взялось - жесты, речь, поведение? Они ведь никогда не общались. Даже не виделись…
- Выкладывай, - потребовал сын.
- Саб, только давай я сразу тебе объясню: операция в Третьем была очень опасная. Мне было тяжело через это пройти, поэтому я была в некоем состоянии аффекта.
- Так значит всплыло что-то из событий пятиуинальной давности?
- Ха! Да если бы оно просто всплыло! – отчаянно воскликнула женщина.
Младший с тревогой глянул на мать. Опомнившись Мадра ему по-доброму подмигнула. Мальчишка уже влез в новую рубаху. Та была сильно велика, что не могло не порадовать женщину – на вырост.
- Так что ты там такого натворила и чем это чревато для нас? – не отступал Сабас, а заметив её перемигивание с младшим добавил. – Ты кому-то рассказала про Паба?
- Что? – удивилась женщина. – Конечно, нет.
- Тогда что произошло?
- Ну понимаешь, - промямлила Мадра. – Такое случается. Ты сильно напуган. Тебе хочется душевной близости с кем-нибудь. И тут появляется человек, который тебя понимает, клянётся, что готов защищать. Ты ему веришь. Вы становитесь всё ближе и ближе, в один момент забываетесь…
- Ма, я не пойму, пока ты не скажешь прямо, - пресёк её речевой поток Сабас.
Хаседор закусила губу. Подошёл Пабло, пристроился на краешке стола и принялся сворачивать грязную рубашку.
- Что если я скажу… - медленно начала капитан, а подумав, вздохнула и громко огласила, - Сабас, Пабло, в ближайшем будущем у вас появится сестра.
И, пользуясь повисшей в воздухе тишиной, она продолжила:
- Вы представляете? Девочка! Маленькая симпатичненькая девочка! Как тебе идея стать старшим братом, а Паб? Будешь такой же классный как Саб.
Младший скромно улыбнулся, но ничего не ответил. Он украдкой глянул на старшего…
- Женщина, ты свой счёт когда в последний раз проверяла? – холодно поинтересовался Сабас.
У Мадры по спине пробежалась толпа мурашек. Проклятье! Как?! Как он подбирает такой же тон?! У них что по генетической линии это передаётся? И слава Всевышнему, если только по мужской.
- Недавно, - дерзко ответила мать сыну. – И решила, что вполне способна потянуть ещё одного иждивенца.
- Мы – твои дети, - напомнил парень.
- Ровно до тех пор, пока я так хочу, - в сердцах произнесла мать. – То есть… - растерялась она, - я…
Но старший показушно пропустил мимо ушей её явную угрозу. Хаседор бросалась такими фразами не в первый раз, и точно не в последний. Она очень часто говорила то, о чём после жалела, и во всей Протеции существовало лишь три человека, способных отфильтровывать всё самое плохое и гадкое из её речей, двое из них были сейчас рядом.
- Неужели так сложно съесть пару таблеток контрацептива? - недоумевал Сабас.
- У меня на него аллергия!
- Но ты же понимала, чем всё может обернуться? – продолжал старший. – Взрослая женщина, а ведёшь себя как дитё малое. Ты хоть партнёра предупредила?
- У меня химическое бесплодие. О чём я ещё должна предупреждать?
- О том, что у тебя двое сыновей в столице! – не мог угомониться мальчишка. – Всевышний! И половина моих генов принадлежат этой женщине!
- Да чтоб ты понимал! – разъярилась Хаседор. – Я на тебя посмотрю, когда созревать начнёшь. Посмотрю, как дурная наследственность по материнской линии проявится во всей красе!
- Да я лучше через стерилизацию добровольную пройду, чем опущусь до такого животного, как ты!
- Ага! Конечно! Хрен ты получишь разрешение от опекающего тебя животного!
Они яростно пыхтели и сверлили друг друга взглядами, не зная, что ещё прибавить, когда младший задал самый насущный вопрос:
- А как назовём?
- Эй, великан, иди сюда, - подозвала мать младшего сына.
Пабло покорно подошёл к ней.
- И ты, коротышка, тоже, - поманила женщина старшего.
- У меня нормальный для моего возраста рост, - напомнил Сабас.
Мальчишка ещё дул губы, но всё равно подошёл попрощаться. Мадра расцеловала обоих сыновей.
- Поаккуратней с одеждой, ладно? - она похлопала Пабло по плечу.
- Хорошо, - улыбнулся он. - А ты поаккуратней с Арселией.
- Договорились, - пообещала мать и обратилась к старшему. – Саб, я найду ещё подработку.
- Ты входишь в войска поддержки, какая ещё подработка!? – снова зарядил он.
- Я найду, где раздобыть кредитов, но без вас двоих мне всё равно со всем не справится.
- Конечно! Ты нам даже выбора не оставляешь.
- Вы – моя плоть и кровь, - она по очереди посмотрела на старшего и младшего. – Я люблю вас, обоих.
- По-моему это очередное фантастическое проявление твоего эгоизма!
- Не беспокойся, я и его тебе по наследству передала.
- Мадра!
- Дайте-ка я ещё раз вас обниму, - рассмеялась женщина.
Когда дверь в Ильфийский сад захлопнулась, скрывая от Хаседор две худые спины, она развернулась и пошла куда глаза глядят.
Пообещать, разумеется, легко… Но где же денег взять хотя бы на капсулу? С «брошенными» эмбрионами в яслях обходились так себе. Ведь придётся же снова раскашеливаться, чтобы малютку никто не тронул. Пабло вообще хотели на питательную смесь пустить, благо она вовремя узнала и смогла спасти парня. Вон какой красавец вымахал, а что будет лет через десять? Да девчонки станут виться вокруг тихого гиганта, как мошки вокруг сладкого пюре. И лицом, и фигурой – вылитый отец!
Кстати про отца…
Мадра остановилась посреди улицы. Рядом горела серенькая вывеска автомата выпечки. И кто бы его здесь не поставил едва ли он имел понятие об экономической выгоде. Так или иначе, капитан поддержки внезапно подумала, что есть-то ей теперь надо за двоих. По крайней мере ближайшую декаду. Потом эмбрион вытащат, но сейчас она официально беременная, значит ей можно всё, чего только не захочется.
Булки были белковые и цена оказалась вполне приемлемой.
Взяв три тёпленьких, довольная женщина пошла дальше.
А что собственно отец? Ему-то какое до всего этого дело? Про двоих сыновей она ему не сказала, зачем ещё и о девчонке говорить? Он ведь ни разу даже не написал после их встречи в Третьем куполе. Снова умотал куда-то со своим отрядом, переросток проклятый. Как дело палёным пахнет, так тут как тут, а коли всё спокойно – даже строчки не напишет.
Ещё заявит свои права на опеку, и все её мечты о спокойной безмятежной старости пропадут пропадом. Интересно, он сейчас в Капитолии?
Третья дожёванная булка довела Мадру до полного гастрономического удовлетворения. Счастливая женщина решила, что имеет право осведомиться о месте положения проклятой тиранической мрази, которая осчастливила храм её тела новой жизнью.
Она набрала сообщение с самым простым текстом: поинтересовалась как его дела, где он сейчас пропадает и так далее и тому подобное - отправила даже сильно не задумываясь.
Ответ пришёл мгновенно.
Рамон Бестэйа был в столице и хотел встретиться. Чем раньше, тем лучше. Мадра тихо прокляла себя и киоск с выпечкой. Она уже вовсю тарабанила ответ, где очень пространно объясняла причину, почему встретиться они не могут, когда вдогонку к первому сообщению ей пришло второе.
И будь проклят тот день, когда судьба свела их в Ильфийском саду. Хаседор хотелось расплакаться, она чувствовала, как внутренние противоречия разрывают её. Принцип нашёл на принцип.
Рамон прислал всего одно слово, но, Всевышний, как много оно значило!
На чёрном экране коммуникатора горели белые буквы:
«Угощаю», - гласили они.
Жизнь общины подобна реке: она стремится в будущее, но истоки её всегда в прошлом. Она может поворачивать и идти проторенной дорогой, а может разливаться и пробивать себе новый путь. И как в любой реке в ней не обходится без подводных камней и внезапно сильных течений.
София была последней из рода Проматери. Девочка счастливо жила в общине, даже не думая о том бардаке, что творился в эстадо. В пятнадцать лет она полюбила. Любовь эта была взаимна хоть её никто и не одобрил. Девушка возлегла вместе с милым, и в огне страсти двое молодых породили новую жизнь. Влюблённые были счастливы недолго - правда вскрылась почти сразу.
Софию жестко отчитали, а мальчика, который смотрел на неё как на святую, отправили служить эстадо. Девушку заставили с головой окунуться в политическую жизнь. Больше София юношу милого её сердцу так и не увидела.
Зато за судьбой своего первенца она не забывала следить. Мальчику не назвали имён его родителей, потому что он был рождён вне брачного союза.
Димас рос здоровым и сильным. Он был не по годам умён и пользовался в общем саду популярностью. Разве могла мать не радоваться успехам сына?
Юношеская влюблённость прошла – осталась горько-сладким воспоминанием. София взрослела, все больше осознавала свою ответственность за жизнь общины, готовилась стать Верховной Матерью.
Родичи шли каждый своим путём, но судьба не пожалела Дочь Проматери, жестоко отплатив за ошибки юности. Перед тем, как занять полагающейся ей пост, молодая женщина должна была продолжить род Ильфии. Проблема состояла в том, что мужских веток Ильфийского рода в общине не осталось: лучшие ушли служить эстадо и защищать общину ещё до появления на свет Софии. Тогда совет внес предложение, которое вполне могло удовлетворить всех.
Инбридинг – частый случай среди высокородных. Его никто не чурался. К тому же вступающие в брачный союз не всегда знают о том насколько они близкие родственники.
Обдумав всё, София дала добро, подчеркнув, что не собирается делить с будущим мужем брачное ложе, и дитя зачтут вне храма её тела. После долгих пересудов, общинный совет дал добро.
Двадцатипятилетний Димас был счастлив. Его невесте было уже за сорок, но она казалась всё такой же двадцатилетней девушкой, которая иногда приходила играть с маленьким мальчиком в садах. Он клялся в вечной любви, он благодарил Всевышнего за дарованную ему возможность, но двери опочивальни с грохотом закрылись перед самым его носом.
София легко общалась со своим молодым мужем, порой была даже нежной. Но в жестах её не было и намёка на желание. Через четырнадцать уиналов на свет появилась девочка. Ей дали имя Соледад, и София целиком и полностью переключилась на дочь. Когда юный преемник Отца общины начал бунтовать, требуя от жены близости, София предложила ему взять вторую жену. Конечно, кандидатуру должен был одобрить совет, но она могла поддержать.
Затаив обиду, Димас принял её условия. Его задавленной злобой не преминула воспользоваться юная Моника с лёгкостью получившая местечко в почтенной семье. Вторая жена в отличии от первой видела в своём муже не только источник наслаждений – детей им заводить запретили: в то время как первая жена старалась не лезть в отношения горячей парочки, вторая совершала революцию в голове будущего отца общины. Матриархат был свергнут, для Моники Димас стал повелителем, и она счастливо ему подчинялась, выполняла все прихоти. Между ними никогда не было ничего чистого, а с течением времени всё становилось только грязней и безобразней.
Однажды, когда София в очередной раз передавала маленькой дочери важные знания, к ним пришёл отец. Димас не обратил внимание на Соледад. Он достал нож, приложил его к горлу своей первой жены и сказал, что не даст ей больше возможности убежать. Когда София с ледяным спокойствием предложила мужу отослать ребёнка или хотя бы уйти в другую комнату, тот отказался.
- Пусть она видит, каков её отец.
Случившееся повергло совет в шок, а благодаря Монике об этом узнала вся община. Необходимо было действовать: незамедлительно расторгнуть брак и жестоко покарать мужа.
Но в таком случае требовалось избавиться от ребёнка, наверняка унаследовавшего от отца такую же сумасшедшую дерзость. Девочку можно было убить, но мать восстала против этого решения. Соледад можно было отправить в Хаседорский сад, но там малютку уже ждали охочие до сплетен общинники. Последняя из рода Ильфии могла стать оружием и щитом в руках недовольных, которых всегда хватало. И тогда девочка пропала. Просто исчезла. И её никто не искал.
Димаса стерилизовали и изгнали из общины на отвалы. Молодому мужчине сохранили жизнь – это всё, что смогла сделать мать для своего первенца.
Софии так и не нашли другого мужа. Совет снова предложил альтернативу.
Клонирование – редкий случай среди высокородных. Его чурались и побаивались, но другого легального способа сохранить Ильфийскую линию так и не придумали. Решение долго обсуждали и осуждали, а тем временем девочка по имени Мадра, признанная общиной Хаседор дефектной особью, получила второй шанс в Ильфийском саду. Там её ждала жизнь абсолютно непохожая на общинный уклад, но одно малютка знала точно.
Все мужики – сволочи.
Абсолютно все, а особенно - красивые. И единственное, что Мадра Хаседор могла сделать для рода мужского, это вырастить двоих своих оболтусов приличными людьми. Она полагала, что, пропитавшись истинным уважением к её персоне, ни старший, ни младший никогда даже не подумают, что с женщиной можно делать хоть что-то против её воли.
Сабас вечно «ругал» мать за дурную наследственность, шутил, что все его недостатки от неё. Мадра поддерживала, потому что понимала: сама она отца ему никак не заменит. Что думал Пабло о своей второй половине набора генов для матери оставалось загадкой - на такие откровенные темы они пока не разговаривали.
Но ни тот, ни другой даже не подозревали от чего спасала их женщина своим молчанием и отговорками.
Потому что Рамон Бестэйа был сволочью. Мало того – аристократично сложенной грациозной и, раздери его Хаос, безумно красивой сволочью.
Мадра Хаседор поняла это ещё в далёком детстве, когда в первый раз увидела прекрасного великана в толпе безмозглых выродков. И сейчас, стоя посреди торговой улицы, Рамон выглядел так же величественно. Он был чужим для подземного мира, здесь ему не было места, и всё же чистокровную подземницу тянуло к нему как магнитом.
Женщина простояла возле лавки со специями целую минуту. Она не решалась подойти. Только когда, Рамон повернулся к ней и кивнул, Мадра сорвалась с места.
- Привет, переросток, - по-дружески поздоровалась женщина с капитаном безопасности.
- Здравствуй, мелкая, - поприветствовал он.
Офицеры обменялись рукопожатием: маленькие пальчики с почерневшими отбитыми ногтями потонули в огромной ладони.
- Сказать, по правде у меня не так много времени, - посетовала женщина. – Через семь часов снова на смену. Хотелось бы поспать немного.
- Я тоже ненадолго, - кивнул Рамон. – Через четыре часа отправляюсь в Третий купол.
- А почему сразу не написал, что в столице?
- Не был уверен, что найду свободное время.
Мадра пожала плечами.
- В Ойо Де Гато? – предложил Бестэйа.
Местечко было из самых грязных, куда ни один приличный общинник носа не сунет. Мадре там нравилось. До недавних пор она была постоянным клиентом. Когда Пабло объявил о своей жажде вложить тело и дух в остов эстадо, мать с глубоким сожалением вычеркнула эту статью расходов, заменив её скромными пирушками в компании нескольких безотказных подруг. Теперь и с этим придётся завязать. А значит надо отрываться, пока есть возможность.
- Давай! – кивнула она.
Пока что Мадре везло: Трини сегодня не работала. Рамон попросил для себя и своей спутницы отдельную комнату. Так было проще вести разговор.
- Рад видеть, что ты в порядке, - заметил он.
Хаседор проводила мечтательным взглядом полуголую официантку, скинула ботинки и плюхнулась на мягкую лежанку.
- А что со мной станется? – как ни в чём не бывало ответила она.
Рамон снял куртку и обувь, аккуратно сложил их на полке, которая была предусмотрена. Мужчина привычным жестом помассировал переносицу. Устал, как поняла Мадра, но вслух ничего не сказала.
- Подвинешься? – Рамон навис над ней всей свой громадой.
- Ещё чего? – возмутилась женщина.
- Не капризничай, - Бестэйа отпихнул её к другому краю и лёг сам, повернулся на бок и свернулся, закрыв голову руками, подогнув колени к груди.
Мадра, привыкшая вытягиваться на кровати в полный рост, никогда не понимала его привычки. Рамон в такие моменты напоминал животное, которое старается сохранить тепло. Он пролежал так молча несколько минут. Бок медленно опускался и поднимался. Мадра вслушивалась в размеренное сильное дыхание.
- А ты как? – спросила она.
Рамон раздвинул локти. На женщину уставилась пара голубых горящих в полумраке глаз.
- Хаос! Ра, что с тобой? – Мадра подорвалась с места, но сильные руки стремительно сгребли её и прижали обратно к кровати.
- Всё в порядке, - успокоил он, притягивая женщину к себе. – Просто надо было кое-что вспомнить из прошлых поколений.
- Ты сказал, что больше не станешь этого делать, - сдавлено отчитала Хаседор.
- Просто сделай, то что делаешь обычно, Ма.
- А если бы меня не было в Капитолии?
- Но ты сейчас здесь.
- Ра, ты сумасшедший! – она выпуталась из его объятий.
Бестэйа молчал.
- Повернись на спину, - приказала Хаседор.
Рамон повиновался. Мадра забралась на него верхом: села на грудь, уперевшись коленями подмышки. Она склонилась к нему, зарылась пальцами в темные волосы.
Теперь стало понятно, что она ощутила на улице. И абсолютно ясно, что сапфироокий из тех, кто даже угостить безвозмездно не может.
- Как далеко ты ушёл? – спросила она.
- Далеко, - слабо улыбнулся Бестэйа. – Очень далеко.
- Зачем, Ра?
- Мне нужна была информация о событиях зари правления тиранов. Надо было… - он зажмурился, когда женщина приложила большие пальцы к его вискам, склонилась и прикоснулась губами к его лбу.
- Говори, - тихо повторила она. – Всё равно что, главное говори.
- Я знал, что ты здесь. Если бы не был уверен, никогда бы на это не пошёл.
И он замолк. Мадра ткнула его пятками - никакой реакции. Голубые глаза тирана смотрели в вечность. Мириады чужих воспоминаний плескались в ней. Счастливые и несчастные судьбы манили своей яркостью, засасывали созерцателей.
Рамон дышал спокойно и ровно. Веки его слегка подёргивались, будто он силился закрыть глаза, но не мог. Бестэйа провалился сквозь реальность в безумный водоворот чужих воспоминаний и теперь не мог выплыть сам.
Сволочь. Хитрая расчётливая сволочь. Вместо того, чтобы сразу позвать, подгадал так, чтобы встретились на самом исходе. Когда у неё просто нет выбора: либо убить его здесь и сейчас, либо…
Перед Мадрой разливался океан Вечности. В самой глубине его царствовал Хаос. Но женщине он казался не больше лужицы. Ра, которого здесь звали совсем иначе, стоял по колено в воде и смотрел в обрыв, скрытый водой воспоминаний. Гладь исходила волнами, и каждая из них, подкатывая к ногам мужчины, тянула его в глубь. Тащила. И Ра поддавался. Ма, которая носила здесь совсем другое имя, звала его обратно на берег. Она говорила ему, что без него здесь никак не обойтись, что он нужен всему миру. Она кричала и молила, упрашивала, а потом разозлилась и наговорила всяких гадостей. Рамон стоял на самом краю, когда Мадра сдалась:
- Пожалуйста, я прошу, - она шагнула в воду – та расступилась, не коснувшись серебристой ступни. – Пожалуйста, Ра. Там нет ничего ценного. Там только пустые образы и вечное повторение одного и того же.
Она шагала к нему. Серебристые нити, выстраивающие её тело, отслаивались, тянулись к его лазурному аватару.
- Ра, ради меня. Останься ради меня.
Сапфироокий повернулся к ней.
Они снова были в комнате. Рамон ожил. Мадра не сообразила, как оказалась внизу. У Хаседор кружилась голова и бешено билось сердце. С Бестэйей тоже было что-то не то. Обычно он так страстно её не целовал. Обычно он вообще её не целовал и не лапал. И с каждым новым прикосновением, напряжение только возрастало.
- Перестань, - попыталась отмахнуться Хаседор.
Бестэйа и не подумал её слушать. Большие ладони забрались под расстёгнутую куртку. Он прикасался именно там, где ей хотелось, именно так, как ей хотелось. Во всём мире не нашлось бы человека, который знал бы о ней больше, чем Рамон.
- Ра, - опомнившись позвала Мадра, когда партнёр наконец оставил в покое губы и переключился на её живот. – У тебя поезд через три часа.
- Успеем, - пообещал он.
- Я не хочу, - продолжала упорствовать женщина, чувствуя, что пояс ослабел и кое-кто лезет под него.
Рука Рамона замерла в очень критичном месте. Мадра даже назвала бы данную область «опасным рубежом». Голубоглазая сволочь нависла над ней, смерила надменным взглядом и как ни в чём не бывало спросила:
- Точно не хочешь?
Мадра прекрасно помнила, как в первый раз поддалась на эту уловку. Им было по двадцать пять. Хаседор запретили становиться лётчиком. Первый и единственный раз, когда община вторглась в её абсолютно самостоятельную жизнь выглядел именно так: ей просто сказали, что она не будет летать. Никогда.
И девушка, которая в силу своих возможностей пыталась сохранить малые крохи полученного когда-то аристократического воспитания, взорвалась.
За один вечер Мадра перепробовала всё то, чего раньше себе не позволяла из-за надуманной «общинной гордости». И её первым мужчиной стал самый близкий друг. Мысль о том, что последняя из рода Ильфии может поделить ложе с воскресшим тираном, казалась безумием. Вот так просто быть мужчиной и женщиной, отвергать многовековую историю.
Рамон поцеловал её в губы. Руку он не убирал.
Да в Хаос всю историю человечества! Бестэйа только что напугал её до смерти. Что было бы, сигани он в Вечность? Допустим, Мадре его совсем не жалко, но тело – тело-то – куда-то девать было бы нужно. И хорошо, если бы помер, а если остался бы в коматозе?
- Зачем надо было так рисковать? – строго спросила Хаседор.
Рамон устало вздохнул.
- Мне нужна была информация и я её получил, просто выход из этого состояния оказался несколько сложнее, чем я рассчитывал. Я не рисковал. Я исходил из простой логики. Нашёл бы способ встретиться с тобой в любом случае.
- Ра! Ты хоть понимаешь, что ты творишь? – возмутилась женщина.
- Да.
- Разъясни-ка мне.
- В данный момент жду ответа на конкретно поставленный вопрос…
- Надо же как ловко вы выкрутились, сеньор! – попыталась перебить Хаседор, но Бестэйе надоело ей потакать. Его пальцы пришли в движение.
- … и судя по всему – не дождусь, - прошептал он.
Мадра вцепилась в его руку, пытаясь остановить, но пойди притормози обвал. Подземница судорожно вздохнула и выгнулась всем телом. Наверно, она и правда - животное. Глупое и первобытное. Когда Хаседор наедине с девушкой всё совсем не так: ей и весело, и забавно, и приятно. Но когда за дело берётся Рамон, то все эмоции и ощущения сливаются в ком и единственный способ не лопнуть от переливающихся через край чувств, это…
- Ра… - выдохнула она, подстраиваясь под его ласки.
Мужчина стащил с Мадры брюки. Снова принялся покрывать её живот поцелуями, спускаясь всё ниже и ниже.
- Ра... – повторила женщина и закрыла глаза.
В одном Мадра Хаседор была уверена: будучи беременной снова забеременеть невозможно.
Еду им принесли гораздо позже, чем рассчитывала подземница, но рада ей женщина была ещё сильнее. Сидя нагишом на полу, она уплетала кусок за куском чрезвычайно довольная фактом, что не ей платить. Полураздетый Рамон сидел на кровати и с самой ироничной улыбкой наблюдал за ней.
- Хватит скалиться, - заметив, разозлилась Мадра.
- Может ещё что-нибудь заказать?
- Да, – задумчиво проглотив очередную порцию, добавила, - если что с собой заберу.
Бестэйа повторил заказ.
Довольная Хаседор наелась до отвала, про себя решив, что если Арселия заставит мать распрощаться с этими прекрасными халявными яствами, то девчонку в будущем будет ждать самое суровое наказание, которое могла выдумать Мадра: забота о старушке матери в грустном одиночестве. Ни один из мальчишек не устраивал ей такого «праздника». Конечно, и тот и другой не пробыли в животе у матери дольше двух уиналов.
Замоталась она в этот раз.
- Так что ты забыл в столице? – подземница налила стакан орчаты и пересела на кровать.
Бестэйя взял бутылку бренни и, не размениваясь на мелкие порции, хлебнул прямо из горла.
- Личные дела.
- С каких это пор у тебя появились личные дела, о которых я не сном не духом?
- Они всегда у меня были, - Рамон снова приложился к бутылке.
Везёт же переростку – с таким-то метаболизмом пей сколько влезет. Бестэйа по-своему трактовал её недовольный вид: он протянул ей бренни:
- Хочешь?
- Воздержусь, - Мадра помотала головой и снова отхлебнула из стакана.
Редко, когда она видела Рамона удтвлённым, да и тяжело было прочесть по его лицу то, о чём он действительно думает. Долгие годы общения сделали своё дело: Хаседор могла распознавать его эмоции, при этом продолжала ломать из себя ничего не понимающую дурочку. Она хлебала орчату, радуясь её приятному сладковатому вкусу, в то время как мозг Бестэйи кипел в пытливой работе.
Да, Мадра отказалась от выпивки. Да, она и такое может…
- В обморок только не упади, - не выдержала женщина.
- Что случилось?
- Ничего, - пожала плечами Хаседор. – Просто не хочу.
- Мадра, что случилось? – повторил он с нажимом.
- Небольшие проблемы со здоровьем, - вздохнула она. – Я уже к медикам хожу. Ничего страшного.
- Последствия операции в Третьем?
- Ага, - с лёгким сердцем призналась подземница.
«Последствия операции в Третьем». И декадного отпуска после, когда Рамон её поил, кормил и утешал всякими известными и неизвестными способами, а ей было всё равно.
Мадра снова увидела чистое небо над головой, и наконец в полной мере осознала опасность, которая с ним всегда связана. Она мечтала сбежать, спрятаться в самую глубокую нору подобно жалкому насекомому, но проклятая мечта парить в небе и смотреть в глаза своим страхам вновь одолела её.
Пабло ещё не определился по какому направлению пойдёт в Академии. С его мозгами двери будут открыты во все отрасли. И всё же как было бы здорово, если бы он стал пилотом.
С Сабасом дело уже решённое – парень сразу сказал, что его романтика полётов нисколько не интересует. Офицеры-безопасники более ценные кадровые единицы и получают больше. Алмаз, а не сын, на такого можно будет опереться в благой старости. А если ещё и не женится, так вообще здорово.
- Что за диагноз? В чём выражается? – не отставал Бестэйа.
- Что-то с нервами, - Мадра выдумывала на ходу. – Сплю плохо, тошнит иногда без причины. Ничего серьёзного. Для жизни не опасно.
- Тебя могут забраковать.
- Ага, конечно, - осклабилась она. – Пусть только попробуют.
Рамон отставил бутылку и поднялся с кровати. Подтянул и застегнул брюки.
- У меня ещё есть время.
- И? – не поняла Хаседор.
- Как насчёт того, чтобы кое-куда съездить?
- Нет, Ра, - она вытянула ноги, занимая место, где он раньше сидел. – Никуда я не поеду.
- Ма, это может оказаться чем-то серьёзным.
Хаседор не выдержала и прыснула смехом. Что за абсурдная ситуация? Он появился в её жизни всего на пару часов, а уже пытается её исправить.
- Мы, помнится, как-то договаривались, - напомнила Мадра, – я не лезу в твои личные дела, ты не лезешь в мои. И я что-то не вижу ни одной причины, чтобы нарушить наш уговор.
- То есть то, что было в Третьем… - начал Рамон.
- Осталось в Третьем, - закончила женщина. – И то, что было во Втором, Ра, осталось во Втором.
Совместный отпуск одиннадцатилетней давности, когда она в первый и в последний раз в своей жизни произнесла заветные слова признания, давно бы стёрся из памяти, если бы не Пабло. Когда Мадра на него смотрела, подземнице казалось, что она снова может любить открыто и горячо, никого не стесняясь кричать о своём чувстве.
Но всё это в прошлом. В далёком прошлом. Как и изгнание из общины, и её бесполезные попытки вернуться. Она тянулась к людям, но её били по рукам, она хотела любить, а эта сволочь выжигала ей душу. Теперь у Мадры Хаседор осталась только Мадра Хаседор.
И три её продолжения.
А для Рамона есть тупое первобытное животное, которое стремится удовлетворить свои простые потребности. И пусть она стонет как сумасшедшая, не в силах сопротивляться, когда он прикасается к ней, Хаос, да она порой даже умолять его готова, но только до тех пор, пока он рядом. Когда мужчина и женщина порознь, то едва ли вспоминают друг о друге.
- Ма, это глупо, - медленно ответил он.
- Согласна! – подтвердила подземница. - Твоё предложение гениальностью не блещет. Так что давай лучше девочек позовём?
Рамон очень выразительно – по меркам Бестэйа – на неё посмотрел, а потом достал куртку и обувь.
- Зови, если есть желание.
- А ты куда? – встрепенулась Мадра.
- Посижу на баре ещё час, - он влез в ботинки, - а потом попрошу общий счёт, - и накинул куртку.
- Ра!...
- У тебя есть час, - мужчина оправил воротник и повернулся к двери. - Делай что хочешь.
Рамон ушёл. Как и всегда уходил, когда Хаседор предлагала позвать кого-нибудь ещё. И если бы сапфироокий был простым человеком, то Мадра верно укорила бы себя за сказанное, объяснила бы себе, что друг детства и партнёр просто не может перенести мысли, что она готова делить ложе с кем-то ещё. Определённо, она считала бы Бестэйу своим хранителем, если бы он уже не был аристократично сложенной грациозной и, раздери его Хаос, безумно красивой сволочью.
К тому же очень расчётливой.
Мадра отыскала бельё и одежду, перемешанные с одеялом, отделила детали своего гардероба и принялась поспешно одеваться. Она начала собирать остатки еды со столика, когда волна тошноты доказала, что внутри Мадры Хаседор зреет маленький бесчеловечный монстр.
- Ну и сучка же эта, Арселия, - пожаловалась Мадра утилизатору, когда смогла отдышаться. – А может ей просто имя не нравится? – предположила она после очередной судороги. – Но ведь именно такое и положено было дать? – женщина поднялась на колени и снова опустилась, чувствуя, что скоро будет новый заход.
Когда через час Бестэйе представили счёт, офицер даже не посмотрел на сумму. Его нынешних сбережений хватило бы на то, чтобы пять лет устраивать оргии в клубных комнатах, никуда не вылезая. Симпатичная девушка из Хермос стрельнула в его сторону глазками: мутантов здесь не чурались. Она списала кредиты с карты, проводила капитана до выхода и предложила заходить ещё.
Рамон зафиксировал в своей памяти её образ, рефлекторно кивнул, но в тот момент, когда Хермос пропала из поля зрения, девушка для него перестала существовать. Превратилась в ещё одну декорацию, которая дополнила другие, будто в шутку названные «реальностью». Эффект «погружения» потихоньку сходил на «нет». Благодаря Мадре Бестэйа смог вернуться в этот раз, чего более чем достаточно, чтобы быть благодарным сумасбродной стерве.
Теперь в его голове хранились тысячи образов и воспоминаний предков, работающих над линией Сиемпримал. Информация сильно помогла во время переговоров с общиной краснокосых. Бестэйа смог доказать, что он не просто мутант, сильно похожий на выходца из рода тиранов. Сегодня был великий день – Рамон нашёл союзника в борьбе с Хаосом. Целая община обязалась помогать ему во всех начинаниях.
А человек, который вдохновил его сражаться, даже не пришёл на бар, чтоб попрощаться.
В Третьем куполе Хаседор отчаянно за него цеплялась. Женщину несколько раз пробивало на истерику.
«Что бы было, если её не было в столице?» А что было бы с Мадрой не подпишись Рамон на рискованное дело по вывозу пограничного гарнизона? Если бы на это дело отправился кто-нибудь другой, а не он?
Зачем ей было так рисковать? Ради чего? Он думал, что в женщине что-то поменялось, но Мадра вернулась к привычной жизни: всё так же вкалывает на какой-то полуканторской работе и мечтает о счастливой жизни в старости на накопленные деньги. Она словно действительно забыла всё, что произошло.
- Смотри-смотри, это случаем не он? – отвлёк Рамона детский голос.
- Ты что совсем ослеп? Тот не был такой громадиной, - ответил второй.
- Ну не знаю, а как ещё можно пятерых в одиночку разбросать?
- Да тот в серых шмотках был с дружком белобрысым. Из фанатиков – точно.
Рамон притормозил и обернулся к болтавшим.
Парочка шмыгнула за ближайший угол. Мальчишки. Из низкородных общинников Йефе. Шляются по торговым улицам в поисках «приключений».
Бестэйа пошёл дальше. Эскорт, уверенный, что остался незамеченным, посеменил за капитаном.
- Но вообще похож. Может, родич? – недоумевал один.
- Может и родич. Да только не он - точно, - с уверенностью ответил другой.
@темы: творчество, литература, четыре провинции, Протеция
